Дополнительно:

Мероприятия

Новости

Книги

«Пункт назначения». Керим Волковыский (Цюрих)

Презентация книги Керима Волковыского «Раньше книги сжигали…» .: Время, 2020)

Памяти сожжённых книг

 

…когда мы не можем даже на миг вернуться в то состояние, в котором
некогда так долго пребывали, — тогда только мы восстаём против того,
чтобы всё это умирало безвозвратно.
М. Пруст. Памяти убитых церквей

 

 

Штудируя список сожжённых, внезапно
Ужаснулся, обнаружив, что его книги
Забыты…
Б. Брехт. Сожжение книг

 

В этом коротком очерке я вовсе не намерен погружаться в рассуждения о современной поэзии. Моя задача, как я сам её вижу, также не сводится к высказыванию стандартных критических замечаний в связи со знакомством с новым поэтическим сборником Керима Волковыского «Раньше книги сжигали…», презентованном автором 23 октября в Музее Серебряного века. Литературный отзыв может быть увлекательным, если в нём что-то  анализируется. В случае с поэтическим текстом это может быть форма или содержание стихов, либо и то, и другое, хотя, скажем прямо, обсуждать содержательную часть неэпической поэзии не очень-то принято в наше время. Именно эту традицию хотелось бы нарушить и поговорить о содержании центральной поэмы сборника, носящей почти то же название, что и книга. Для начала, написать содержательную поэму способен далеко не каждый автор стихов, и если, как в случае с рядом знакомых нам произведений, множеству людей приходится подолгу раздумывать над тем, о чём там идёт речь, то очевидно содержательность не его (произведения) сильная сторона. И это при всех прочих гениальных особенностях шедевров прошлого. Приводить примеры не слишком содержательных поэм русских и зарубежных авторов не буду, чтобы никого не раздражать без необходимости. Каждый и сам с лёгкостью составит в уме список. Поэма Керима Волковыского «Раньше книги сжигали, а теперь…» весьма содержательна. Отчасти сюжет поэмы напоминает «книжную» тему романа Жориса-Карла Гюисманса «Наоборот». Но это лишь отчасти, так как Гюисманс противопоставляет шикарной, составленной из бесценных фолиантов библиотеке своего героя не принципиально новую систему книгоиздания, а только стандартный «ширпотреб».

Глубокомысленные литературные критики, прочитав поэму Керима, наверняка сделают вывод, что в ней содержится иносказание. Что, говоря о смерти печатных книг, автор имеет в виду повсеместное угасание высокой культуры. Не уверен, что хотел бы рассуждать на подобные темы, сколь бы соблазнительным не казался повод. Не слишком длинную цепочку своих размышлений я сведу к понятиям «жертва» и  «вознаграждение», и постараюсь всячески отвязаться от набившей оскомину проблематики «современных» (цифровых) и  «устаревающих» (печатных) методов публикации книг. Библиотеки успешно оцифровываются, а тексты, существующие в электронном виде в интернет-журналах и соцсетях, издаются на бумаге. Заглянув в выкладки маркетологов «Амазона», мы можем узнать все нужные метрики и их соотношения. Не буду напоминать также, что печатный станок заработал впервые как инструмент пропаганды и, придумав книгу, наши предки изобрели более совершенный способ хранить и передавать информацию. Меня интересует совершенно другое…

…но что делать с КНИГАМИ
которые как тараканы (как дети) живут повсюду?

Ради книг (бумажных) мы жертвуем многим. Чем же конкретно? Деньгами (бумажные книги дороже), пространством (не забудем и про шкафы), временем  бумажными точно больше возни). Вдобавок букинистические и антикварные издания требуют постоянного и кропотливого ухода. Выяснить бы ещё, в чем отличие владельца хорошей нецифровой библиотеки от коллекционера-библиофила. Грань, видимо, очень тонкая, но она существует. Коллекционер жертвует всем, но говорить об этом нет никакого смысла.

Главная жертва безусловно — сакральная. Бумажная книга (включая её художественное оформление и переплёт) это в некотором роде — икона, иконический знак. Такими же знаками некогда были папирус, глиняная табличка, рукописный пергамент и другие древние аналоги современных книг. Время вспомнить библейское: «…не сотвори себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху… не поклоняйся им и не служи им» (Исх. 20:4–5).

Утром Старику позвонили в дверь…
…Мы-приедем-за-вами-через-два-дня-чтобы-отвести-вас-в-дом-для-престарелых-вам-выделена-светлая-комната-тринадцать-квадратных-метров-с-кроватью-с-тумбочкой-столик-и-два-стула-мягкое-кресло-этажерка-окно-выходит-на-автобан-солнце-начиная-с-обеда-можно-взять-один-чемодан-с-личными-вещами-
альбом-с-фотографиями-три-книги-чайный-сервиз-домашние-тапочки-и-один-вентилятор

К Старику (герою поэмы) приходят неумолимые иконоборцы. В поэме Керима Волковыского они занимают центральное место — те, кто чураются сакрального, жертвенного, гонители книг, вестники нового порядка. И вот-вот, кажется, возникнет на этих страницах Лев III Исавр…

Раньше КНИГИ сжигали (жгли на кострах)
причём делали это публично (на людях)
превращая позорище в ПРАЗДНИК
в ТОРЖЕСТВО
в темноте летали ИСКОРКИ букв
трещали поленья слов и предложений
молча ГОРЕЛИ страницы
народ ЛИКОВАЛ…

Известные фрески на стенах соборов и ценные рукописи в книгохранилищах музеев и библиотек — что-то  их безусловно роднит. В этом смысле и фреска, и рукопись, в зависимости от своего культурного значения, могут являться своеобразными репликаторами — источниками как бумажных, так и электронных копий. Кстати, интересная инверсия — исходником бумажной книги (или печатной репродукции картины) уже давно стал их электронный вариант. Расширить диапазон сказанного упоминаниями архитектурного языка древних пирамид и чтения книги природы (индексов) нашими первобытными предками в этой заметке, означало бы предпринять бесплодную попытку обозреть необозримое, а посему хочу плавно перейти от жертвы к вознаграждению.

Под утро за Стариком заехали и увезли вместе с вещами
в стареньком джипе
какие три книги он выбрал мы так и не узнаем
сколько бы мы ни жили…

Чем же вознаграждают (бумажные) книги? Передо мной «Избранное» Гарсии Лорки (Москва, ОГИЗ: Гослитиздат, 1944) на пожелтевшей дешёвой бумаге с лисьими пятнами. Не первое ли это русское (советское) издание Лорки? Переводы в основном ещё Зенкевича, Парнаха, Асеева… Книга пахнет смертью, войной, она, кажется, вот-вот рассыплется в руках, хотя сшита добротно… Даже привычные переводы стихотворений здесь не узнать, совсем другой Лорка… И сразу беру недавно купленную шикарную книгу Луиса де Гонгоры, «Поэма уединений» (Издательство Ивана Лимбаха, 2019). Пожалуй, первое приличное русское издание этого поэта. Нет, и переводчик тот же (эти переводы не раз выходили в разных вариантах), но я наконец-то прочёл Гонгору, и оказалось, что перевёл Павел Грушко хорошо, одни сонеты чего стоят, а — поэма… Таких примеров не счесть. Каждое новое издание — новая жизнь автора. Иногда — новая смерть.

… а что если выбросить в море восьмитомник лазурного
Блока?
НЕ ОТДАМ!
УМРУ НЕ ОТДАМ…

<…>

Оставьте мне Гоголя
дореволюционное издание
в кожаном переплете
купил на книжном рынке
в проходе МХАТа
у спекулянта Гриши
на последние деньги…

Если бы в букинистах лежали те самые самиздатовские Гумилёв и Мандельштам — перепечатанные под пятую копирку (часто с ошибками) дореволюционные сборники! А дорогущие (запертые в стеклянных стендах) антикварные первые издания поэтов Серебряного века — это чьи друзья юности? Книги на бумаге вознаграждают за сантиметры на полках, за тяжёлые сумки, портфели, рюкзаки, чемоданы, за походы к переплётчику и всё новые и новые расходы. Вознаграждают бесценными воспоминаниями, новыми прочтениями, неожиданными смыслами, перевоплощениями, диалогами, порой длиной в несколько поколений, а иногда длящимися веками. Август Констанций II утверждал, что книги (или произведения) — это могилы душ авторов, а Эзра Паунд в своём масштабном модернистском эпосе «Кантос»  частности, в Канто I) принуждал эти души подниматься из вековых усыпальниц, отсылая тем самым к византийским гуманистам, к Данте, к Гомеру…

Лично я глубоко убеждён в том, что ближайшее будущее за электронной книгой, но книжные маркетологи середины и конца XXI века будут обязаны изобретать невероятные вещи, умудряться издавать полноценные книги. Как? Да кто же знает. Наука и технологии им в помощь! В далёкие шестидесятые в  «Возвращении со звёзд» Станислав Лем уже касался этой проблемы. Но сегодня электронные библиотеки пока ещё напоминают Собор Святой Софии без изображений подвижников, строгие храмы Слова без вещи и знака.

А книга, как тонкий букварь,
истрёпанный старый словарь,
проживает излом корешка,
от страниц отскочив.

( «Надписи, кн. III», К. С. Фарай, 2017).

Думаю, что поэма Керима Волковыского — это не сумрачная эпитафия бумажным книгам, а повод для серьёзного и вдумчивого разговора, выходящего далеко за рамки литературных салонов. Она (поэма) крайне интересна как с художественной, так и с антропологической точки зрения.

К. С. Фарай

Музей Серебряного векаПункт назначения 

31.10.2019, 923 просмотра.




Контакты
Поиск
Подписка на новости

Регистрация СМИ Эл № ФC77-75368 от 25 марта 2019
Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций

© Культурная Инициатива
© оформление — Николай Звягинцев
© логотип — Ирина Максимова

Host CMS | сайт - Jaybe.ru