В этом коротком очерке я вовсе не намерен погружаться в рассуждения о современной поэзии. Моя задача, как я сам её вижу, также не сводится к высказыванию стандартных критических замечаний в связи со знакомством с новым поэтическим сборником Керима Волковыского «Раньше книги сжигали…», презентованном автором 23 октября в Музее Серебряного века. Литературный отзыв может быть увлекательным, если в нём
Глубокомысленные литературные критики, прочитав поэму Керима, наверняка сделают вывод, что в ней содержится иносказание. Что, говоря о смерти печатных книг, автор имеет в виду повсеместное угасание высокой культуры. Не уверен, что хотел бы рассуждать на подобные темы, сколь бы соблазнительным не казался повод. Не слишком длинную цепочку своих размышлений я сведу к понятиям «жертва» и «вознаграждение», и постараюсь всячески отвязаться от набившей оскомину проблематики «современных» (цифровых) и «устаревающих» (печатных) методов публикации книг. Библиотеки успешно оцифровываются, а тексты, существующие в электронном виде в
…но что делать с КНИГАМИ
которые как тараканы (как дети) живут повсюду?
Ради книг (бумажных) мы жертвуем многим. Чем же конкретно? Деньгами (бумажные книги дороже), пространством (не забудем и про шкафы), временем (с бумажными точно больше возни). Вдобавок букинистические и антикварные издания требуют постоянного и кропотливого ухода. Выяснить бы ещё, в чем отличие владельца хорошей нецифровой библиотеки от
Главная жертва безусловно — сакральная. Бумажная книга (включая её художественное оформление и переплёт) это в некотором роде — икона, иконический знак. Такими же знаками некогда были папирус, глиняная табличка, рукописный пергамент и другие древние аналоги современных книг. Время вспомнить библейское: «…не сотвори себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху… не поклоняйся им и не служи им» (Исх. 20:4–5).
Утром Старику позвонили в дверь…
…Мы-приедем-за-вами-через-два-дня-чтобы-отвести-вас-в-дом-для-престарелых-вам-выделена-светлая-комната-тринадцать-квадратных-метров-с-кроватью-с-тумбочкой-столик-и-два-стула-мягкое-кресло-этажерка-окно-выходит-на-автобан-солнце-начиная-с-обеда-можно-взять-один-чемодан-с-личными-вещами-
альбом-с-фотографиями-три-книги-чайный-сервиз-домашние-тапочки-
К Старику (герою поэмы) приходят неумолимые иконоборцы. В поэме Керима Волковыского они занимают центральное место — те, кто чураются сакрального, жертвенного, гонители книг, вестники нового порядка. И
Раньше КНИГИ сжигали (жгли на кострах)
причём делали это публично (на людях)
превращая позорище в ПРАЗДНИК
в ТОРЖЕСТВО
в темноте летали ИСКОРКИ букв
трещали поленья слов и предложений
молча ГОРЕЛИ страницы
народ ЛИКОВАЛ…
Известные фрески на стенах соборов и ценные рукописи в книгохранилищах музеев и библиотек —
Под утро за Стариком заехали и увезли вместе с вещами
в стареньком джипе
какие три книги он выбрал мы так и не узнаем
сколько бы мы ни жили…
Чем же вознаграждают (бумажные) книги? Передо мной «Избранное» Гарсии Лорки (Москва, ОГИЗ: Гослитиздат, 1944) на пожелтевшей дешёвой бумаге с лисьими пятнами. Не первое ли это русское (советское) издание Лорки? Переводы в основном ещё Зенкевича, Парнаха, Асеева… Книга пахнет смертью, войной, она, кажется,
… а что если выбросить в море восьмитомник лазурного
Блока?
НЕ ОТДАМ!
УМРУ НЕ ОТДАМ…
<…>
Оставьте мне Гоголя
дореволюционное издание
в кожаном переплете
купил на книжном рынке
в проходе МХАТа
у спекулянта Гриши
на последние деньги…
Если бы в букинистах лежали те самые самиздатовские Гумилёв и Мандельштам — перепечатанные под пятую копирку (часто с ошибками) дореволюционные сборники! А дорогущие (запертые в стеклянных стендах) антикварные первые издания поэтов Серебряного века — это чьи друзья юности? Книги на бумаге вознаграждают за сантиметры на полках, за тяжёлые сумки, портфели, рюкзаки, чемоданы, за походы к переплётчику и всё новые и новые расходы. Вознаграждают бесценными воспоминаниями, новыми прочтениями, неожиданными смыслами, перевоплощениями, диалогами, порой длиной в несколько поколений, а иногда длящимися веками. Август Констанций II утверждал, что книги (или произведения) — это могилы душ авторов, а Эзра Паунд в своём масштабном модернистском эпосе «Кантос» (в частности, в Канто I) принуждал эти души подниматься из вековых усыпальниц, отсылая тем самым к византийским гуманистам, к Данте, к Гомеру…
Лично я глубоко убеждён в том, что ближайшее будущее за электронной книгой, но книжные маркетологи середины и конца XXI века будут обязаны изобретать невероятные вещи, умудряться издавать полноценные книги. Как? Да кто же знает. Наука и технологии им в помощь! В далёкие шестидесятые в «Возвращении со звёзд» Станислав Лем уже касался этой проблемы. Но сегодня электронные библиотеки пока ещё напоминают Собор Святой Софии без изображений подвижников, строгие храмы Слова без вещи и знака.
А книга, как тонкий букварь,
истрёпанный старый словарь,
проживает излом корешка,
от страниц отскочив.
( «Надписи, кн. III»,
Думаю, что поэма Керима Волковыского — это не сумрачная эпитафия бумажным книгам, а повод для серьёзного и вдумчивого разговора, выходящего далеко за рамки литературных салонов. Она (поэма) крайне интересна как с художественной, так и с антропологической точки зрения.
Музей Серебряного века,
Пункт назначения
31.10.2019, 1137 просмотров.
