2 апреля в кафе-клубе «Билингва» прошел вечер, посвященной открывшейся там же выставке художника Евгения Телишева. Среди работ, поместившихся в одном зале, была представлена исключительно графика мастера, его живопись осталась за пределами экспозиции.
Надо признать, что полутемный зал кафе – не самое удачное место для демонстрации филигранной, изощренно детализированной графики, да и выбор работ вряд ли в состоянии дать исчерпывающее представление о творчестве плодовитого художника, чьи графические листы могли бы сплошь покрыть стены всех помещений кафе без малейшего пробела.
Тем не менее, само по себе появление работ редко выставляющегося мастера, далекого от художественной жизни столицы, почти отшельника, в стенах популярного московского заведения не может не радовать. На вечере о Евгении Телишеве и его роли в их жизни говорили друзья и знакомые: Тамерлан Габоев, Евгений Чижов и другие. Свои стихи, как связанные с творчеством ЕТ, так и не имеющие к нему особого отношения, прочитали поэты Света Литвак, Данила Давыдов и Михаил Вирозуб. Предварительный анализ творчества художника, за которым, хочется верить, последует более обстоятельное исследование, представила искусствовед Татьяна Беляева, сказавшая, среди прочего, что для графики ЕТ больше подошли бы залы Пушкинского музея. Все выступавшие отмечали высокий интеллектуализм ЕТ, нашедший отражение в многозначности и глубине его творчества.
На вечере царила дружеская атмосфера собрания посвященных, объединенных общим секретом, каковым является творчество ЕТ, все еще недостаточно известное публике. В целом выставка, похоже, не столько ввела ЕТ в число широко представленных на столичной художественной сцене современных мастеров, сколько еще раз закрепила за ним статус аутсайдера, в котором он с гордостью пребывает, являя собой почти символическую монументальную фигуру самодостаточного творца, кладущего с прибором на все неотменимые законы рынка искусства. К сожалению, действо омрачилось отсутствием самого виновника торжества, вынужденного покинуть собрание в самом начале, чтобы успеть на электричку в дальнее Подмосковье, где, за неимением жилья в Москве, он обитает на даче знакомого, ухаживая за шестью его кошками, нуждающимися в постоянном присмотре.
Евгений Чижов
Сложись жизнь Евгения Телишева «удачнее», имя бы его гремело, а сам он, стоя по колено в деньжыщах, греб бы их деревянной лопатой. To же можно сказать и о всех нас. Но это была бы совсем другая жизнь, и если кто с отчаюги и возроптит и возмечтает, то Провидение, имея на то свои резоны, не спешит воплощать эту мимолетную дурь.
Не имея ни кола ни двора, кого из нас не угостил и не приютил Телишев? Зачем ему лопата, ему ее и держать негде. Щедрый, щедро же и одарен. Пьесы, стихи, переводы печатают лучшие «журналы для немногих». Едкие методологические памфлеты приводят в трепет маститых археологов — его работодателей, впрочем. Как не затрепетать: Лао-Цзы он изучал не по Гегелю, ой нет, Виттгенштейна — не по Нарскому, а с Хлебниковым и вовсе на дружеской ноге. Но и самые маститые готовы прощать язвительность и невозмутимую неподкупность, только бы он и впредь рисовал черепки и черепа, планы и срезы. Его рисунки в строгом смысле безупречны, ибо не сподвигли ни одного археолога ни на один артикулированный упрек, хотя при первом взгляде не у одного из них отпадала челюсть. Это как требовать «точного изображения» от Филонова, Августа Маке и, не знаю, Лионеля Фейнингера в одном лице.
Пока мы не добрались до главного. И неспроста. О ту пору, когда эпоха прикрывает свое гламурное убожество словами «успех» и «успешный», Телишев продолжает в шутку исповедовать, но всерьез практиковать несвоевременную до испуга смиренность. Он всё еще «учится рисовать», радуясь редким лучам: «то-то понял». Среди его младших друзей у него уже лет 30 назад была кличка Мастер. Некоторые из них стали… нет, не грести, стоя по колено, а вести тяжелую жизнь известного, а то и «успешного», художника. Наверняка они порой, расфокусировав вглубь «годов странствий» внутренний взор, вспоминают Мастера: жив ли? не спился ль?
Михаил Маяцкий
В наше время, когда миф о художнике как обладателе недоступных простым смертным откровений окончательно выдохся, когда творец превратился в пешку в большой игре галеристов и кураторов, критиков и арт-дилеров – подлинных вершителей судеб современного искусства, а непосредственное творчество потеряло всякое значение по сравнению с его теоретической интерпретацией, работы Евгения Телишева могли бы быть расценены как вопиющее нарушение общепринятых норм и правил художественной жизни, если бы они попросту не игнорировали эти правила и нормы, прежде всего требующие от художника быть членом сообщества, тусовки. Телишев давно и бесповоротно существует сам по себе, то и дело оставляя столицу ради работы рисовальщика в археологических экспедициях на Кавказе и Чукотке, в Краснодарском крае и Адыгее. Когда-то блистательно начинавший в том же журнале «Знание-сила», где публиковались иллюстрации Кабакова, Янкилевского и Целкова, высоко оцененный мало кого признававшим Дмитрием Лионом, Телишев не стал своим ни в кругу художников Малой Грузинской, в чьих выставках участвовал, ни в каком-либо другом сообществе – его в высшей степени прихотливая линия не терпит быть параллельной никакой другой, её радикальное одиночество также неизменно, как её верность себе – при всем разнообразии подвластных мастеру стилистических манер. Когда у Телишева была выставка во Фрибурге, швейцарские галеристы умоляли его: «Принесите нам серию рисунков, похожих друг на друга, потому что то, что вы нам предлагаете, выглядит так, точно это создал не один художник, а тридцать». Его линия – а как график по преимуществу, Телишев прежде всего мастер линии, которая, по словам Кокто, есть не что иное, как индивидуальность – может быть то изломанной и барочной, то лапидарной и резкой, то безупречно точной, то откровенно декоративной, она то пускается в пляс, теряя голову в складках женских платьев, то безжалостно выкручивает податливые человеческие тела, но во всех своих авантюрах остается неизменно узнаваемой, как будто демонстрируя тщетность всех попыток человека сбежать от самого себя, от своей участи.
Графика – жесткое искусство. Она четко делит видимое пространство на черное и белое, на свет и мрак, она не признает плавных переходов, полутонов, компромиссов, она стремится к резким границам – между своим и чужим, между художником и всем остальным миром. Если живописец сочными мазками лепит плоть изображаемого, то график обречен быть бессменным пограничником формы, пожизненно прикованным к своему посту между внутренним и внешним. Графика – искусство аскезы и отказа, и часто возникающие в работах Телишева мощные, агрессивно сексуальные женские формы выглядят грезами столпника, иссушившего душу и тело фанатичным служением своему ремеслу.
Но кому сейчас нужно это служение? Не похож ли Телишев на легендарного японского лейтенанта, продолжавшего сражаться в одиночку, скрываясь в филлипинских джунглях через 30 лет после капитуляции? Не проиграна ли война живописи окончательно? Для чего эти растущие кипы рисунков в эпоху симуляции симулякров, интерпретации интерпретаций, акционизма и актуального искусства, служащего немудреным комментарием к текущей политике? Работы Телишева ничего не комментируют, и сами вряд ли могут стать пищей для профессиональных комментаторов, в них есть лишь то, что сразу открывается глазу: непредсказуемые приключения линии, легко, играючи проводящей художника между заемными идеями и банальными смыслами, между левыми и правыми, между вашими и нашими. Эта линия становится его путеводной нитью в мире, где существуют только сообщества и группы, партии и тусовки. И в этом открывается ее необходимость: для такого художника как Телишев, органически неспособного примкнуть к какой-либо группе – поскольку любая группа всегда основана на компромиссе между ее членами – линия как воплощение индивидуальности становится просто-напросто средством выживания. С ее помощью он ускользает от давления действительности, где не находит – и в силу профессиональной бескомпромиссности не может найти для себя места. Рисование для него также необходимо и также естественно, как дыхание. Отсюда, от этой естественности, легкость его рисунка, снимающая драматизм противостояния с миром, комическая наивность многих фантазий, ирония его эротизма, неожиданность, спонтанность… Безупречная линия творит для вытесненного из мира художника иной мир, полный монументальных женщин, де-садовских либертенов, птиц, волков, философов, рыб, кентавров. Этот мир не безоблачен, в нем правят темные законы желания, столкновения интересов, борьба за власть, но также и юмор, и вдохновенье. Наблюдать за развертыванием неисчерпаемого богатства его фигур и положений можно бесконечно…
Евгений Чижов
Выставка Евгения Телишева,
Билингва,
Татьяна Беляева,
Света Литвак,
Михаил Вирозуб
29.06.2013, 5869 просмотров.
