20 июня в Даче на Покровке прошел вечер памяти Евгения Сабурова, посвященный выходу книги его стихов. Книга опубликована в «Новом издательстве» – красивая, весомая такая, с характерной фотографией автора на обложке. Основные труды по подготовке и изданию книги, вынесли на своих плечах Михаил Айзенберг и Татьяна Сабурова. Мне показалось, именно подняли и понесли, как нечто очень важное и значимое лично и вообще.
В комнате на втором этаже «Дачи» собралось народу больше, чем помещается. Стулья приносили из бара. Только на первый ряд, как всегда, не решались садиться. Мы с коллегой смело уселись впереди – там, где следовало бы разместиться выступавшим. А это были Виктор Коваль, Владислав Кулаков, Татьяна Нешумова, Николай Звягинцев, Юлий Гуголев, Иван Ахметьев (он, правда, почему-то не стал выступать). И сидела в первом ряду кроме нас – самых, наверное, случайных на этом вечере людей – только Татьяна Сабурова.
Было много лиц помоложе, совсем незнакомых. Думаю, эта часть аудитории подтянулась по театральному ведомству, т.к. демонстрировался фильм о драматургической деятельности Евгения Федоровича с эпизодами из театральных постановок, видимо, его собственных пьес.
Видео оказалось довольно интересное. Вернее, видео-то было обыкновенное – просто Сабуров сидит, ходит и беседует с учениками. И, собственно, придя на поэтический вечер, не будучи настроена на просмотр какого-то длинного задумчивого кино, я уже приготовилась заскучать. Но манера Сабурова говорить – не спеша, с расстановкой, но очень ясно – заставила сосредоточиться. И он интересные вещи говорил – о природе поэзии вообще, о самоощущении поэта, о необходимости юмора в любых, даже самых трагичных стихах, и о том, в чем этот юмор может заключаться…
Выступавшие говорили об авторе и о книге. Думаю, не мне одной показалось, что вечер памяти загадочным образом превращается в «вечер Присутствия». Звягинцев открыл книгу наугад и прочел – странно кстати:
Когда-нибудь приходит смерть
и в нашу комнату, и в нашу
заправленную салом кашу,
и сердцу тукнуть — не посметь.
Тай, тай, душа, гнилой весною,
валясь в блестящие глаза,
я только и хотел сказать,
что сердце все еще со мною.
И ты, мой ангел голубой,
пришедши, губ моих отведай
и смертоносною победой
посмейся над самой собой.
Это стихотворение прозвучало еще раз, когда вышел Юлий Гуголев и сказал, что планировал заранее прочитать именно его. И прочел – очень красиво,
Татьяна Нешумова выбрала для чтения прекрасные «Рождественские терцины», предупредив слушателей: «Я прочту длинный текст, три страницы…»
Не знаю, как писался именно этот… Но Михаил Айзенберг говорил, что некоторые свои длинные тексты Сабуров писал очень быстро, как будто они рождались одномоментно. При этом стремительность сообщала стихам некоторые особые свойства, становясь сама их действующим лицом и героем. Перечитывая «Рождественские терцины», я обратила внимание, что есть этот эффект – читателя подхватывает мощным течением и несет, не давая лишний раз вдохнуть-выдохнуть, а по берегам потрясающая череда образов:
…И так я содрогался изумленно,
случайные слова вымямливая немо
Святой любви свидетель незаконный
И только и могу, что строго внемля,
Отметить, как восторженно и чинно
Архангел находил на землю.
И этому одна, одна причина,
Я карту потерял, не может быть двух мнений
И не найти пути в небесную отчизну.
Мне изо всех углов зловонные измены
Еще минута, взвоют отходную.
Влачу я душу кисло-сладким пеньем
Еще минута, я тебя миную
То розовый, то голубой Архангел,
Ты мимо, я назад. Еще минута.
Так сетовал я, сам собой оплакан,
Когда смеющийся еврей-священник
На полтоски меня одернул нагло.
Он выговорил чин, жуя служебник,
Облил меня и сунул крест латинский
Сказав, вы спасены святым крещеньем.
Я вышел в край — ангелы крутились
И тот священник с животом огромным
Невыносимым пламенем лучился
И Бог приветствовал меня спокойным громом.
В общем, впечатление от этой поэзии осталось многомерное и какое-то… нарастающее. Для меня, как для человека не знакомого прежде с творчеством Сабурова и с ним лично, этот вечер стал не воспоминанием, а встречей. Автор не удаляется, не исчезает за горизонтом лет, прошедших с его кончины, а напротив, выходит навстречу – вполне осязаемый, интереснейший человек, общение с которым сулит открытия для ума и сердца.
Надежда Гоманькова
Незабытые имена,
Дача на Покровке
23.06.2012, 5337 просмотров.
