Анна Горбатова
Вечер памяти поэта, прозаика, мастера художественного перевода, религиозного философа Владимира Борисовича Микушевича, прошедший в Центральном доме литераторов 27 октября, в который раз подтвердил невероятный масштаб, глубину и уникальность его личности. Начался вечер с исполнения пианисткой Верой Астровой любимого произведения Микушевича — «Осенней песни» из цикла «Времена года» Чайковского.
Воспоминаниями о сотрудничестве с Владимиром Борисовичем поделился ведущий вечера — поэт, историк литературы Борис Николаевич Романов, который также был редактором двух первых стихотворных книг Микушевича: «Крестница зари» и «Сонеты к Пречистой Деве». «Нас сближал интерес к сонету. Я навсегда запомнил его суждение о том, что расцвет сонета связан с расцветом рифмованной поэзии», — отметил он. По словам Романова, Микушевич не только был автором ста пятидесяти сонетов, но и переводил их с немецкого (включая Рильке) и других языков. Стоит упомянуть здесь полный корпус сонетов Шекспира. Многочисленные художественные переводы Микушевича, среди которых «Фауст» Гёте и «Книга скорбных песнопений» Григора Нарекаци, были «существенным вкладом в переводческую культуру».
Завершая выступление, Борис Романов вернулся к поэзии Владимира Микушевича, прочитав стихотворение 1972 года, важное для понимания его отношения к слову:
На каком языке говорят облака?
На каком языке тишина?
У какого лингвиста не дрогнет рука,
Если вместо времён имена?
Потому что различны не только на вид
Вещество, существо, божество.
Человек — не букварь, человек — алфавит.
Каллиграфия прежде всего.
И пространству и времени выплатив дань,
Музицируешь ты, грамотей,
Если только сотрётся врождённая грань
Между миром и мыслью твоей.
И тогда остаются с тобою века,
Языки, словеса, письмена.
Только вместо тебя говорят облака,
Только вместо тебя — тишина.
Знакомство писателя, литературного критика Евгения Васильевича Потупова с творчеством Микушевича началось в 1973 году с чтения его переводов. И лишь двадцать лет спустя, в 1994 году, они впервые встретились на Андреевских чтениях в Брянске, а потом и подружились. Потупов организовал там позднее несколько его литературных вечеров, публиковал в областной газете его новые стихи. «Столько, сколько сделал Микушевич для русской переводческой школы, для русской поэзии, вообще для русской литературы… Я думаю, это будет оценено по достоинству ещё только со временем, — сказал выступавший. — Это личность, к которой непросто подобраться».
Для фильма о родных местах, который снимал Потупов в 1996 году, Владимир Борисович написал стихотворение, посвятив его другу:
* * *
Медовое солнышко в Брянске
Своих не палит и не жжёт;
Земля говорит
А русскую речь бережёт.
Где церкви парят над холмами,
Как жаворонки, до сих пор,
Там лучшими движет умами
Насыщенный светом простор.
Когда над приветливым долом
Пчелиная пляшет пыльца,
Спросить бы, кто это глаголом
Не жжёт, а врачует сердца.
В сферу обширных творческих интересов Микушевича входила и китайская поэзия. Так, он перевёл стихотворения из древнего памятника китайской литературы «Ши цзин» («Книга песен»), которые высоко оценил русист, профессор Нанькайского университета Гу Юй. Между ними завязалась переписка, о чём рассказал исследователь культуры Китая, доктор
По его словам, Гу Юй перевёл несколько стихотворений Микушевича. На русском языке их читал Бурдонов, а на китайском — журналистка и поэтесса Ли Цуйвэнь. Она посвятила Владимиру Борисовичу и своё стихотворение, которое представила гостям вечера. На русском языке оно прозвучало в переводе Игоря Бурдонова. Он также отметил: «Конечно, время Владимира Борисовича Микушевича в Китае ещё не наступило
Поэт и переводчик Вячеслав Глебович Куприянов познакомился с Микушевичем в
Серьёзным же было такое признание Вячеслава Куприянова: «Если о Микушевиче как о переводчике, философе и знатоке русской древности сказано всё, то его стихи до сих пор не дошли до читателя, — и это наша вина». Действительно, полное стихотворное собрание Владимира Борисовича Микушевича ещё ждёт издания.
Преподаватель МГПУ, доктор педагогических наук Вера Юльевна Липатова в
Животворящий дух реял в тот вечер в Малом зале ЦДЛ. Слово Микушевича звучало в голосах его друзей, учеников, почитателей таланта. «У каждого из вас Владимир Борисович абсолютно свой, интимный, не похожий ни на кого. И в этом его необыкновенный дар — дар той самой Божественной любви, которая через него и происходила, — обратился к собравшимся поэт, кандидат культурологии, историк искусства Юрий Анатольевич Годованец. — Сегодня, когда с особенной силой встал вопрос о роли и значении литературы, важно помнить, что сорок лет назад здесь, в Центральном доме литераторов, Владимир Борисович вёл знаменитый семинар по креациологии — новой науке о творчестве, благодаря которому ЦэДэЭль стал цитаделью, повлиявшей на весь окружающий мир».
Доктор филологических наук, профессор Владимир Иванович Аннушкин хоть и не был лично знаком с Микушевичем, но на некоторых его выступлениях присутствовал. Он поделился своим представлением о личности Владимира Борисовича: «У него всегда была наготове мысль для речи. И мысль эта рождалась в сердце. А поскольку он жил в постоянном эмоциональном напряжении, то всегда мог откликнуться, сказать
Между тем никто бы не сказал о квинтэссенции жизнетворчества Микушевича точнее, чем он сам в стихотворении 1976 года:
Памятник
В музейной рухляди была забыта лира,
Забыта Библия среди сожжённых книг,
А я себе в мой век не сотворил кумира
И памятник себе поэтому воздвиг.
Готовый предпочесть изгнанью заточенье,
Гонений избежав и не снискав похвал,
Уединение и самоотреченье
Соблазнам вопреки я смолоду избрал.
И не участвовал я в повседневном торге,
Свой голос для других в безвременье храня;
Кретьен, Петрарка, Свифт, Бодлер, Верлен, Георге,
Новалис, Гёльдерлин прошли через меня.
В готических страстях и в ясности романской,
В смиренье рыцарском, в дерзанье малых сих
Всемирные крыла культуры христианской —
Призвание моё, мой крест, мой русский стих.
Останется заря над мокрыми лугами,
Где речка сизая, где мой незримый скит,
И церковь дальняя, как звёзды над стогами,
И множество берёз и несколько ракит.
В России жизнь моя — не сон и не обуза,
В России красота целее без прикрас,
Неуловимая целительница Муза,
Воскресни, воскресив меня в последний час!
В завершение хотелось бы выразить признательность Татьяне Владимировне Марковой — музе, супруге, незаменимой помощнице Владимира Борисовича Микушевича. Как справедливо заметил ведущий вечера Борис Романов, «человек, который столько сделал, столько нам оставил больших, фундаментальных и замечательных работ, намного меньше бы успел, если бы рядом не было Татьяны Владимировны». Сейчас она занимается систематизацией многогранного творческого наследия Микушевича, подготовкой к изданию неопубликованных произведений.
По достоинству оценить наследие Владимира Борисовича Микушевича, его значение для российский, да и мировой культуры ещё только предстоит. Уверена, придёт время и для издания собрания сочинений мастера.
Владимир Микушевич,
вечер памяти,
ЦДЛ
22.11.2025, 56 просмотров.
