Татьяна Данильянц
Мы не знаем, что чувствует дерево, но можем постигнуть, прочитав книгу Данилы Файзова, что чувствует человек, ужаленный ужасом: одеревенение, граничащее с потерей чувствительности и распадом всех, бывших до этого привычными, связей.
«как жаль что я тебя не узнаю /
Из рваной, травматизированной речи возникает источник доверия, смысла, связности и связанности: безмятежное прошлое, в особенности, детство:
«возникает другая история / и другие летят самолёты /
Боль рядится в карнавальные одежды птицелова, колобка, логопеда и других очень странных персонажей. Возникает эзопов язык, шифрующий реальности, происходящие на наших глазах.
«Хинин» — это, в сущности, дневник большого времени без теней, сжавшегося у Файзова до пары месяцев; когда происходящее неизменно, оно потеряло свойства движения, как застывшая в янтаре муха. Отсюда, как мне кажется, и
Но (!) «птица знает Бога нету / есть лишь тот, с кем по пути», а лирический герой (лирически ли он, кстати?) лишь знает «есть меня и нет меня».
Документальность проступает — посреди причудливого орнамента иносказания (?) окаменения (?) — ударом: «только / на бойлерной /
В книге Файзова много посвящений:
Эмоциональность «Хинина» — терапевтична, она не несёт энергии разрушения, напротив, нащупывает новые пути воссоединения, даже в сложившейся невозможности. Стать механизмом или деревом — возможность передохнуть, переждать, но это не отменяет память: «где ты где ты светлый шумный / человечек с полной рюмкой / переполненный восторгом».
Именно сейчас, когда речь сбита, рождаются «фантастические твари», через которые просвечивают далёкие реалии бывшей жизни, не всегда дорогие, но привычные. Покрытые же чужим, чужими, они ставят перед автором новые задачи «приручения», что в данном случае, как минимум, равносильно «осознанию».
Из чего состоит горькая, горестная лекарственность этой книги? Из попытки движения, расползания, распространения, вопреки окаменелости. В разные, порой не свойственные автору, стороны. В попытке припасть к неотменяемому: детству ли, дружеству ли. В обнаружении себя в соседстве с тем, кого до сих пор не замечал (или не различал): сирены ли это или обэриутовская птица; кто был, как оказалось, рядом всё это время, все эти времена. И, вопреки всякой логике, может оказаться сегодня спасением.
Презентация,
Файзов,
Зверевский центр
20.04.2023, 416 просмотров.
