Виртуальную антологию составляют публикации авторов, отмеченных поэтической премией «Московский счёт» в разные годы.
I
Дорогой! Я живу всё блаженнее,
то есть — бездумней, чудесней:
не копаюсь в себе, а беру что ни попадя, с края,
говорю невпопад и ни к месту,
испанские песни
на ходу напевая…
Жить с тоскою российских затурканных интеллигентов,
замороченных миром и городом — сущая мука!
Всё зависит, как в музыке, только от пауз, акцентов,
да ещё — чистоты, высоты одиночного звука.
И пока напрягают собратья свои сухожилья,
морщат лоб, говоря «за народ»,
под метелью шикарной,
здесь, под белою шубкой овечьей, сгорает Севилья
от испанской любви, как всегда — и слепой, и коварной!
II
Дорогой! То, что хотела сказать вчера,
говорю сегодня: мне бы хотелось обзавестись домом,
наряжаться, принимая гостей, устраивать вечера
«с направлением», держать салон, выходить с альбомом
к именитым гостям, чтобы, запечатлев
своё присутствие здесь словами «милой хозяйке…»,
целовали мне руку, и
на конюшне давал уроки зарвавшемуся всезнайке…
Потому что Испания наша, растаптываемая ногой
разночинца, хама и нигилиста,
больше жертв никаких не требует, дорогой!
А испанского гранда полюбит больше артиста.
III
Дорогой! Испания — сухая, выработанная земля.
Вспыхивает от каждой спички. Долго чадит, дымится.
Никого не чтит, даже испанского короля,
а при этом ищет, кому бы ей поклониться.
И служить не любит. Но о
тайном и чрезвычайном служенье твердит открыто.
Сонная и неприбранная, она бродит днём,
оттого лицо её ближе к вечеру измученно и сердито.
Слово «провинциальный» много скажет уму
про испанский апломб, амбиции, сумасбродство.
А сынов Израиля здесь не жалуют, потому
что учуивают подозрительное с ними сходство.
Всё это пишут в местных газетах. Но —
как ты ни пробуй прижиться, врасти искусно —
иезуитом здесь быть противно,
шутом — грешно,
аристократом — сомнительно,
чернью — гнусно.
IV
Любопытно, что те — из кидальщиков, шулеров и катал,
выходцы из низов, а некоторые —
отмотавшие здесь по сроку,
то есть те, которые первоначальный делали капитал
рэкетом — детей воспитывают уже по доктору Споку.
Отдают в классические гимназии — грызть гранит,
сокрушать латынь,
узнавать, кто такие стоики,
читать Писанье,
учить на нескольких языках «Отче наш»
и «Господь простит»,
выправлять генотип золотою печатью знанья.
То есть попросту — выходить в дворяне испанские,
в верхний слой.
Называться «новой элитой»,
ходить в европейских шляпах.
Презирать отцов — за плебейство, за дурновкусие,
за дурной
тон, неправильные ударенья
и — запах, запах!..
V
Дорогой! Вчера до полуночи сидели и говорили
о том, кто кого не любит. Донна Анна
призналась, что недолюбливает французов,
как она выразилась, — «за суетливость».
Дон Хосе терпеть не может арабов —
за развал Испании милой.
Что ж до нашего падре —
он отвечал намёком
из уважения к своему сану,
отсылая нас к «торгующим в храме»,
а это, без сомнения, — итальянцы.
Впрочем, вечер был славный, хотя на скорую руку
пришлось сварганить лепёшки из риса, маслин и сыра.
Но мадера была отменной, погода выдалась тёплой,
и сели мы на веранде под большим абажуром.
Спросили и про тебя. Я им показала письма.
Конечно, не целиком — выдержки, описанья…
Тамошние порядки, признаться, их поразили,
и каждый подал идею, как всё исправить…
Видишь ли ты теперь — не всему следует верить,
что болтают у вас об испанцах как людях диких,
непредсказуемых и опасных —
весьма приятным
может быть проведённое с ними время.
VI
Дорогой! Испании отбоя от гостей — нет!
Даже Япония здесь разевает рот,
Трансильвания сушит плавки,
Трапезунд просит себе добавки, а Новый Свет
сюда высылает женщин железной ковки
с мужьями чугунной плавки.
Как сказал один испанский поэт:
Гвозди бы делать из этих людей…
Черный, цыганский
глаз горит в темноте испанской,
чистит свой пистолет
то ли Московия, то ли весь мир мусульманский.
Так что быть ксенофобом в Испании —
смертельно наверняка:
лучше гостей угостить молодым вином,
пока цветет мандрагора,
да потешить вдосталь Корридой, кровавым глазом быка,
хриплою красной пеной, кишками тореадора.
Выслушать их советы, кусая испанский ус,
тёмные интересы, возясь над овечьим сыром,
вежливые угрозы, ставя в таверне блюз,
и подложить им лишний кусочек с жиром.
Лучше сплясать всем миром, все каблуки
пообломать, греметь кастаньетами, выгнув локоть,
чтоб они думали об испанцах — вот простаки,
готовы свою Испанию пропить, проплясать, прохлопать!
Чтоб говорили:
— Ну, а народ… Никакой другой
так не позволил бы чужаку хозяйничать и глумиться…
Пусть же уедут с миром, не ведая, дорогой,
Кто бережёт Испанию, пока она веселится…
VII
Дорогой! Испания — это такая страна, куда ни с каких дорог
не завернёшь, даже если захочешь…
Здесь просто оказываешься однажды.
Обнаруживаешь себя. Входишь сюда на вдохе…
Как если бы
но, миновав болевой порог,
ты очутился бы вдруг в ином пространстве,
времени и эпохе…
Ах, не то что бы сделался вовсе бесчувственным, нет, но своя
жизнь глядит незнакомкой
и локон завился…
То ли это ландшафт свою кожу сменял, как змея,
то ли ангел на небе сменился!
Потому — безразлично, кто ныне у власти и что за итог
местных стычек и переговоров жандармов с наёмниками, —
без раздумья
настоящий испанец тебе ответит: «Испанией правит Бог,
провинцией — ветер с Атлантики, приливами — полнолунья».
Олеся Николаева,
Московский счет
01.10.2023, 498 просмотров.
