Если бы я писал про восемнадцатилетие Осумбеза сразу по горячим следам, то, наверное, написал бы, что это сплошная радость, ура и победа всего хорошего над всем нехорошим.
Но уже прошло некоторое время, и сейчас писать это было бы несколько искусственно и не совсем честно. Нет, конечно, и радость была, и праздник настоящий. Но сейчас уже состояние после праздника. Поэтому поступим
Пусть про восемнадцатую годовщину Осумбеза рассказывают как бы два клоуна — весёлый и грустный. Для полного комплекта надо бы к ним добавить ещё зловещего клоуна, который периодически врывался бы в рассказ и напоминал, в какое страшное время мы живём. Но мы так делать не будем. Считаем, что грустный и весёлый клоуны скрутили своего зловещего коллегу, залепили ему рот скотчем, и он только красноречиво сверкает глазами и грозно мычит.
Итак.
Весёлый клоун:
— Ура! Крутота! Осумбез назло коронавирусу, назло всеобщей изоляции собрался, преодолел пространственные, жизненные, технические и психологические преграды, устроил настоящий праздник жизни, можно сказать, возродился, взбаламутил и вовлёк в круговорот безумия не только собравшихся в Зверевском центре, но и многочисленных участников, присоединившихся посредством
Грустный клоун:
— Это да. Но если подумать, то всю эту радость, общение и последующие
Зловещий клоун грозно мычит.
Весёлый клоун:
— Почему одна Гузель? Ну да,
И вообще, всё происходившее знаешь что мне больше всего напоминало? Оживший форум Осумбеза «Всё о поэзии» времён его расцвета.
Грустный клоун:
— Ты путаешь. Оживший форум был на спектакле
Оно понятно — прошлое ограничено и исчерпаемо. Поэтому и повторяются.
Зловещий клоун грозно и зловеще мычит.
Весёлый клоун:
— А вот и нет! Прошлое неисчерпаемо! Степень подробности можно неограниченно увеличивать. А ещё происходят непроизвольные наслоения и ложные воспоминания, и это тоже правильно. Вон Герман Лукомников вспомнил неизвестные подробности из ранней истории Осумбеза. Ирина Дудина (героически приехавшая специально из Петербурга, чтоб не онлайн, а лично поучаствовать) рассказала, как всё это выглядело в её восприятии — с ночными заплывами в Патриаршем пруду и чтением стихов бухгалтершам на скамейке. Александр Шабуров вообще поведал
И потом, разве это был вечер воспоминаний? В
Грустный клоун:
—
Зловещий клоун скрежещет зубами.
Весёлый клоун:
— А знаешь, что мне показалось? Вот сейчас, вспоминая тогдашнее состояние? Что на этом вечере по случаю восемнадцатилетия Осумбеза ненадолго сошлись параллельные реальности: наша и та, в которой Осумбез не развалился, а продолжал существовать все эти восемнадцать лет. В той параллельной реальности и Немиров жив, только, как обычно, побоялся приезжать на сборище: «Опять напьюсь, стану буянить… Гузеля съездит, потом расскажет». И Крылов тоже жив, только в последний момент оказался срочно
Грустный клоун:
— Может, и правда, сошлись реальности. Только теперь опять разошлись обратно. До следующего юбилея? Или насовсем? Так и будем встречаться, как родственники, по поводу годовщин и других, в перспективе всё более грустных событий?
Весёлый клоун:
— А что? Мы и есть родственники. И такие сборища нам необходимы. Вот есть у человека такая потребность, периодически оказываться в большой компании, в которой все лица свои, родные.
Зловещий клоун, устав мычать и скрежетать зубами, зловеще пердит.
Грустный клоун:
— Но ведь это получается окукливание. С каждым разом всё более и более междусобойчик. Попавший туда внешний человек будет чувствовать себя чужим, испытывать неловкость.
Весёлый клоун:
— А вот ни фига! Осумбез, кроме всего прочего, является образцом правильной организации жизни. Вспомни. Фёдор Корандей в своей приветственной речи (из Тюмени, шёпотом, чтоб не разбудить спящих детей) как раз про это говорил. И поэтому внешний человек, если это наш внешний человек, при виде этой жизни чувствует не неловкость, а желание в эту жизнь влиться. Ну или самому
Грустный клоун:
— А я вспомнил поздравительную речь Юлии Беломлинской про несгоревшие крылышки. Что у каждого человека есть крылышки, вот только они могут сгореть, и тогда человек опускается на землю и ему уже ничего не интересно. И такие крылышки человеку только один раз выдают. Некоторые сохраняют эти крылышки до самой смерти и прямо на них улетают на небо. Так вот, у осумбезов эти крылышки пока не сгорели.
Весёлый клоун:
— Стоп! Это же не ты должен говорить, а я! Это ж весёлое.
Грустный клоун:
— Да? А мне показалось, грустное — на крылышках в небо. Слушай, давай зловещего клоуна развяжем.
Развязывают зловещего клоуна и уходят втроём в обнимку,
Александр Курбатов
Время,
последний вечер,
Лукомников,
Герман Лукомников,
Емелин,
Дмитрий Данилов,
поэтический вечер,
Данилов,
Курбатов,
Родионов,
Поэт,
онлайн
30.10.2020, 880 просмотров.
