В суровые ковидные времена, когда впору прятать под масками слёзы отчаяния от переизбытка зумов, тимсов, гуглмитсов и ютьюбов, в «Китайском лётчике Джао Да» прошла презентация новой книги серии «Поколение» (выпуск 55), автором которой стал лонглистер премии АТД 2020 года и активный эксперт «Метажурнала», поэт и революционер Максим Дрёмов. Мрачная атмосфера полупустого клуба, для входа в которой нужно было провести манипуляции с
Сборник Максима Дрёмова называется «Луна вода трава» — казалось бы, поискать ещё более стёртую образность в русской поэзии (кровь и любовь не предлагать), но за неброской символикой виден, как минимум, романтический код, уводящий даже не к ожидаемым
лицо дерева: ежедневно наблюдает.
смена кожи: вода выползает из русла,
сушится на берегу. подслушал: нечаянно.
как будет тупо и светло, как чистые
головы сияют: сверху: как полоса
посадочная. попросил: вода мягко помогает
закатанного времени банку открыть.
(«Вода как призыв»)
Дрёмов выступает как последовательный наследник высокого метареализма, создающего разветвлённые ассоциативные ряды, вычурные метаболические конструкции и усвоившего логику протеизма, когда предмет в любой момент способен к трансформации, перерождению в иной феномен, предмет, да во что угодно. Эта поэзия наполнена объектами и абстракциями, способными на самые поразительные и алогичные сочетания: «луна не пьёт / она лежит и наблюдает / за незакрытым — и ждёт руки».
При этом речь Дрёмова очевидно разворачивается в ситуации «после Драгомощенко» (тут самое время вспомнить приёмы ресемантизации в поэзии АТД) и в условиях предельно вариативной апперцепции практик Драгомощенко поэтами нескольких поколений: условно от Анны Глазовой до Анны Родионовой. Если же искать явные влияния на Дрёмова авторов постдрагомощенковской волны, то ключевыми здесь станут Денис Ларионов с его элегическими дискурсивными конструкторами и Галина Рымбу с её ойнерической нарративностью. Дискурсивная дискретность и сверхтонкий онейризм становятся параметрами письма Дрёмова, пишущего как бы на полях неочевидного.
вот и
высунувшись и замерев в солнечном свете; большой
экран леса передо мной — плоская ширма, проткнутая
светом всё тем же; за ним — за светом и лесом — люди
стоят и хотят, чтоб я увидел деревья, а я вижу — только
траву, и ни к чему мне реклама леса; и палые иглы
хотят, чтоб впитал я ценный тактильный опыт, а я
хочу под спиной своей чувствовать только траву; в
бачках общественного транспорта трогать потные
деньги, ждать, пока колкий рафинад страха растворится
в светоносной слюне моей, бокскаттером проковырять
дыру, чтоб лупасило солнце из неё, или даже встать
и тупо обтекать под светом — я не могу, мне надо
быть здесь, с травой или, точнее, траве надо быть
здесь, пока я могу с чистой совестью — врастать в
этот занятный сюжет, похожий на
холодец, сочинять и дальше о том, что солнце далеко,
о том, что автономным свечением своим обойдёмся.
(«Воображаемая трава»)
И
Юлия Подлубнова
18.12.2020, 1508 просмотров.
