Дополнительно:

Мероприятия

Новости

Книги

Презентация книги Геннадия Каневского «Всем бортам» (М.: Белый ветер (Tango Whiskyman), 2019)

Покорение запрещённых земель

Этот репортаж не совсем обычен, так как написан самим издателем. Возможно, эта особенность делает текст несколько предвзятым, но она же придаёт ему особую, внимательную и неравнодушную интонацию. Неравнодушие — это ведь здорово, правда?

На обложке этой книги мог быть скриншот с flightradar24.com — сайта, который в реальном времени отслеживает авиарейсы по всему миру. В этом случае там красовалась бы карта, кишащая маленькими беспокойными самолётиками. Рассматривались и другие варианты, но сомнения издателя и автора разрешил художник Алексей Клепиков (арт-группировка «Зюзинские»), сделавший акварелью рисунок в жёлто-оранжевых выжженных тонах. Рисунок этот напоминает концовку остроумного стихотворения из «Всем бортам», где говорится о парочке неожиданных персонажей с именами Цельсия и Фаренгейт (и это явно не известные учёные, а скорее их какие-то невероятные тёзки):

щеке фаренгейта,
горящей от жара
внутренних
запрещённых земель,
тайных пустынь
и секретных вулканов,

это приятно.

(«сколько градусов, цельсия?..»)

Внутренние запрещённые земли и тайные пустыни — это как раз те места, где водятся стрекозы Каневского…

А место презентации было выбрано не случайно. Уже само название клуба «Китайский лётчик Джао Да» настраивает на некоторые путешествия и перемещения (как минимум — из зала до бара и обратно). Презентацию автор хотел необычную. Просто читать стихи ему уже скучно. Так что он решил совместить чтение стихов с электронной музыкой и проекцией графических работ. Ход не самый оригинальный, но в данном случае сработавший на все сто процентов (особенно это касается музыки).

Началась презентация со вступления Юрия Цветкова, в ходе которого он рассказывал о семи предыдущих книгах автора, половину из которых «КИ» и презентовала. Остановившись на книге избранных стихов Каневского «Сеанс» (М.: ТГ Иван-чай, 2016), Юрий выразил сожаление, что в нынешнее время формат избранного непопулярен среди издателей. С этим можно согласиться, несмотря на отдельные приятные исключения (недавние книги Ольги Седаковой и Владимира Гандельсмана из серии «Азбука-поэзия», а также «Против лирики» Марии Степановой). Далее Юрий попросил меня выйти на сцену и рассказать, как проходила работа над книгой. Рассказывать о долгом и задумчивом процессе издания я отказался и вместо этого заметил, что для меня эта книга рифмуется с другой Гениной книгой «Подземный флот». Мол, в новой книге тот же самый флот движется всё дальше — сквозь время и пространство. Концовку этой речи я попробую привести дословно, потому что это важно: «Когда я сюда ехал, почему-то вспомнил Набокова: „Отовсюду почти / мне к себе до сих пор ещё / удалось бы пройти“. И я подумал, что в этой книге есть это путешествие отовсюду к себе, внутрь себя и, опять же, куда-то дальше, дальше, дальше…».

Вскоре свет погас, и началось «Путешествие с Каневским» (захотелось записать это как название передачи). Итак, в левой части сцены расположилась музыкант Ксения Шнейдер со всей своей аппаратурой. В центре был большой белый экран, куда проецировались мои абстрактные гуашевые рисунки, представляющие собой нечто вроде разрушенных ландшафтов с неких карт. Справа стоял сам поэт с книжкой в руках. На лбах Ксении и Геннадия красовались фонарики, создавая особую «подземную» атмосферу. Зазвучал загадочный дарк эмбиент, и Геннадий начал читать с самого начала «Всем бортам». Музыка из тревожной созерцательности быстро перешла в состояние таинственного приплясывания, и стало ясно: вот оно, началось в полную силу. Почти сразу стало понятно, что автор угадал с приглашённым музыкантом: её волнующая, тёмная (но не безысходная) музыка идеально подходила к стихам, особенно к этим грустным, городским, ночным:

в человеке медленно болит
городской малотиражный вид,
щелевой сквозняк воды проточной,
и мигалок переблеск полночный
больше ему неба говорит.

(«человек печально увлечён…»)

Часто в выступлениях формата «стихи + музыка» последняя играет роль фона. В данном же случае музыка выступала на равных правах, и на глазах зрителей создавалась своеобразная музыкальная книга или даже альбом. Музыка давала стихам больший объём и наоборот. Тёмные музыкальные материи разворачивались в воздухе, посвистывал призрачный электронный ветер, Ксения чутко реагировала на звучащие тексты, стараясь придать им нужное ускорение, если требовалось. Особенно это было заметно в тексте, посвящённом Дмитрию Данилову, где говорится о трёх средствах, спасающих от утренней депрессии, вызванной погружением в социальные сети. «я применял от этого / три средства, — читал Геннадий, — вот они / по нарастающей». И Ксения тут же создавала своё музыкальное нарастание. Когда же нужно было создать ровное музыкальное сияние, она делала и это (например, во время стихотворения о снеге, похожем на НЛО). В какой-то момент показалось, что музыка и вовсе на несколько секунд перехватила инициативу, и тогда Гена, повинуясь ей, произнёс последние две строчки стихотворения дважды (а не один, как было в книге):

они огибают углы
а мы ничего не боясь

они огибают углы
а мы ничего не боясь

(«…и пальцы спускаются вниз…»)

Под конец стало понятно, что Ксения нашла идеальный музыкальный лейтмотив для презентации. Это был танцевальный (хочется написать — раскручивающийся спиралевидный) фрагмент, вводивший в состояние мягкого транса. Временами казалось, что стихи и музыка постепенно поднимаются всё выше и выше. Так что можно было вспомнить фрагмент стихотворения из «Подземного флота»:

раньше было квадратнее, зеленей,
воздух прозрачней, но тоньше слой.

а зато теперь каждый следующий из дней
выше поднимается над землёй

(«тянет, тянет за руку дождь в окне…»)

В какой-то момент во время работы над книгой Гена написал мне о том, как, по его мнению, должны выглядеть буквы на обложке «Всем бортам»: «Единственно — хотелось бы, чтобы внутри букв было ТЕМНО (и страшно)». А я подумал, что «темно и страшно внутри букв» — это такое точное описание ощущения от некоторых настоящих стихотворений. Во время презентации это ощущение тоже в какой-то момент возникло. Впрочем, Геннадий — не тот, кому интересно только пугать. Ему больше интересно показывать, приоткрывать, напоминать, засвечивать… В его стихах переплетаются история и этнология, альтернативная история и отзвуки современного литературного процесса (читайте посвящения к стихам, которые автор не озвучил на презентации), фантастика в широком смысле, особая непошлая городская романтика, отсылки к Достоевскому и Александру Грину, супрематизм и многое-многое другое. Помогают автору в его деле и большой словарный запас, и приличная эрудиция, и точная ненавязчивая ирония. При таком подходе даже такие простые строчки как «и огурцов ещё приобретём» становятся ощутимо весомыми (возможно, это моё предложение покажется кому-то смешным, но вы прочтите это стихотворение — и поймёте, о чём я). В итоге начинаешь верить автору буквально во всём. Например, когда слышишь в стихотворении имена придуманных персонажей

делия розенблюм нам приносила водку.
нагия салтыбаева — манты и сенсимилью.
сам ашот аршакуни был у нас адвокатом,

(«это жизнь и была, когда мы с тобой залезали…»)

начинаешь в них верить и спрашиваешь у автора: они ведь реально существовали? Он отвечает: нет. А ты думаешь: но теперь — существуют.

Интересно, что Ксения играла музыку, постоянно обращаясь к своему экземпляру «Всем бортам», словно к нотной тетради. Кроме того, время от времени в одном из проходов показывался клубный повар, который не спешил к своим делам, а напротив — задерживался в проёме и прислушивался. А ещё была забавная оговорка при чтении: «не забывай: пармезан — это сын… сыр из пармы…». Надеюсь, повар оценил.

В целом в этот вечер действительно сошлись все карты. Так что даже рисунки, выводившиеся на экран в случайном порядке, иногда точно попадали в текст и музыку. Вот Гена произносит «заходи и найди портал / по паролю встретимся там», а на экран в это время выводится рисунок, где белая гуашь образует подобие светящегося портала.

Концовка у книги и презентации получилась тревожная. Во время чтения «Всем бортам» я словно прошёл вместе с автором мимо «всех ловушек земли» (цитата из Клиффорда Саймака), а на строчках «и когда / после захода солнца / все эти лица / руки / ноги / вдруг начнут сливаться / в серую массу» мне подумалось, что ещё немного — и все мы вместе со столами и стульями переместимся в Сайлент Хилл. При этом последний текст книги — ни на что не похожий «хамишим» (на иврите это слово означает «пятьдесят») -прозвучал особенно монументально и весомо. Он рассказывает о посмертных странствиях души, и на нём пространственно-временные границы мира Каневского окончательно расплываются. В этом стихотворении сталкиваются еврейская нумерология, каббала и опыт семьи автора, но всё это дрожит, как пламя под ветром, и меняется на глазах, как горящая бумага. В общем, это надо читать.

Кстати, во время «хамишим» можно было оценить музыкальную тактичность Ксении, которая сначала как бы заставила музыку рассеяться, словно туман, а затем в нужный момент, на строчках «40. и ты будешь пламя из которого нет возврата / 41. третий аксис иной голубая хрия / 42. тонкий нестерпимо гудящий дрожащий шнур света», впустила в музыку запись тонко звенящих женских голосов. Этот момент с почти ангельским пением можно считать кульминацией вечера.

В итоге, с чем же можно сравнить это музыкально-поэтическое путешествие? Презентация проходила 21 октября, в довольно промозглый и дождливый день, но именно эта погода напомнила о важном — о стихотворении Шиша Брянского про Зюзеньку:

Дерзостный [нефритовый стебель] положив на погоду,
В лес мы идём, к запрещённому входу,
Люк отверзаем и прядаем вниз
В неподконтрольный [нехорошим людям] парадиз.

Именно это и сделали все те, кто пришёл на эту примечательную презентацию. Мы посетили парадиз, неподконтрольный [нехорошим людям].

Денис Крюков

Текст + музыка: трип

Сумбур-лонгрид, be warned. История о том, как мы с Максом вопреки рабочим завалам шли послушать хорошие стихи премного любезного нашим сердцам поэта Гены Каневского, а огребли часовой трип «текст+музыка», от которого мы быстро и с большой самоотдачей обалдели, в чём и пребываем до сих пор.

Музыку задавала электронная галадриэль Ксения Шнейдер, и они с Геной жарили этот час в режиме wall of sound. Чтения стихов я обыкновенно воспринимаю раззявленным безоценочным умом, в котором по возможности отключаю профессуру кислых и прочих щей и впитываю поток звуков и смыслов в основном как фонетическую акупрессуру мозга, в которую смыслы проникают на их усмотрение, я почти не вмешиваюсь. Мне страшно нравится и очень дорого, когда у автора-декламатора явно нет никакой потребности добывать из меня каких-то вполне конкретных нужных ему эмоций, когда человечность в произносимом тексте содержится в самом умении просто включённо наблюдать, без всяких воспитательных или же буревспомогательных попыток. Когда автор по умолчанию допускает, что я, его слушатель, ему братское ухо не по факту моей способности чувствовать и согласовываться сеткой своих этических координат и не потому что у меня унутре какая-нибудь эстетика, а по факту вот этого разделённого навыка включённо наблюдать.

Гена читает экспрессивно, и у Гены кайфовый тембр. До этого вечера мы Генин сборник сквозняком не читали, Ксения нафигачила электронную музыкальную графику, в три-четыре очень точных пантона примерно, и, конечно, абстрагироваться теперь от голоса и музыки за этими текстами у меня вряд ли получится. У моей головы вышел трип по стругацкой Зоне, и одновременно как раз так я себе мыслю проекцию посмертного бардо, чесгря. Смутная деликатная опасность, получавшаяся от свивания голоса-текста и музыки, тащила по этим звуковым пересечённым территориям и ямам с подвохами, и час получился очень не час. То есть это такое бардо — такая Зона, — где сразу на входе выдают специальную штуку, благодаря которой помнишь.

* * *

может быть, вы не знали,
но все они
были задуманы
совсем для другого.
первый,
что измеряет
напряжённость магнитного поля,
был индейской ловушкой
для ночных кошмаров.
второй,
который теперь,
когда к нему прикоснутся,
издаёт мелодичный звон,
был разработан
как оружие
массового поражения.
он и теперь
способен вас поразить,
если нажать
на тайную кнопку.
а третий,
предназначенный для любви,
был создан для пения
в агрессивных средах.
там без пения
невозможно.

Шаши Мартынова

Tango WhiskymanКитайский летчикКавневский 

30.10.2019, 1725 просмотров.




Контакты
Поиск
Подписка на новости

Регистрация СМИ Эл № ФC77-75368 от 25 марта 2019
Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций

© Культурная Инициатива
© оформление — Николай Звягинцев
© логотип — Ирина Максимова

Host CMS | сайт - Jaybe.ru