Дана Курская
Ещё три часа назад я бродила по своему фейсбуку и убирала из хроники все фото со мной, на которых себе не нравилась.
На фото, где мы с Петрушкиным пьём возле челябинского музея, я себе категорически не понравилась. Но удалить его не поднялась рука. Потому что мы были такие радостные в тот холодный вечер на фестивале. Петрушкин меня заново со всеми знакомил, ведь я не помнила почти никого
Я ещё не знала, что мне больше некому писать.
Саша, если это правда, что красивые души не умирают, значит, ты точно жив. Потому что ты светлый, родной и очень добрый.
Я не представляю этот мир без тебя — без твоих стихов, твоих проектов и твоего хихикания.
Сообщи, когда доберёшься. Видимо, уже добрался и сообщаешь — вон какой солнечный начался внезапно рассвет.
Храни нас всех там, как ты хранил нас здесь. Я вспомнила тебя и никогда больше не забуду.
Ах, да. Самое главное!
Петрушкин, ты мой Брэд Питт.
Дмитрий Машарыгин
Попросили написать о Саше. Так бы никогда и не написал, ибо только молчание соизмеримо с ним во мне.
Мне кажется, что я всегда был маленьким мальчиком, но когда Саша был рядом, в этом мире, я ощущал его огромность: огромность этого мира, огромность Саши, огромность себя.
Сейчас вот проснулся и почувствовал, что он настолько высоко, что я его больше не чувствую.
Без Саши я стал маленьким, а мир так и остался огромным.
Саша был моим единственным учителем, но и, как он сам выражался, я тоже был его единственным учеником.
Что осталось? Очень много стихов друг другу. Останутся ли эти стихи — это уже другой вопрос.
Но что точно останется — это его нежность во мне, целая жизнь, огромная метафизическая призма, через которую мы смотрим на этот мир, или он уже, не знаю, на другой.
Все эти бесконечные поезда на поэтические фестивали в Пермь, Челябинск, Екатеринбург, Москву, Верхний Уфалей, Кыштым, Касли… где мы выступали и где его больше не будет и меня с ним и, наверное, меня…
Я знаю, он хотел показать мне этот мир, смотри, мальчик, смотри…
И теперь его нет.
В последний раз, когда мы виделись, в Кыштыме, в зиму его смерти, он дико извинялся, что не сможет посидеть со мной, как договаривались, выпить, поговорить…
Я не знаю, почему, но понимал, что вижу его в последний раз… я знал, что не увижу его больше, чувствовал, осознавал и не мог ничего поделать…
Он говорил мне, что давай побухаем запланировано в другой раз, а я говорил, что прелесть забухать в том, что это должно быть неожиданно.
Днём перед ночью, когда он умер, со стены грохнулась моя единственная деревянная икона. Я всем сказал,
Все мои публикации во всех журналах и две книги сделаны им. Весь я как поэт сделан им, плохой ли, хороший, но, Сашенька, почто ты меня оставил…
Почто…
Пожалуйста, присматривай тут иногда за нами. Мы, я, крайне в этом нуждаемся.
Сашенька…
Андрей Тавров
Саша Петрушкин, бездонный, как все мы, одарённый, как мало кто из нас, поэт, с его фантастическими метаморфозами и метафорическими проникновениями под грубую кору вещества, с его улыбкой, с его огромным сайтом, копанием картошки, добротой и юмором — ушёл. Какая печаль, какая боль! Какое постижение единства, о котором такие уходы близких людей свидетельствуют! Какое сияние поэзии, которое возрастает, когда автор стихов вырывается из земной обусловленности и устремляется туда, откуда спустились его стихи. Вот тут и чувствуешь и братство, и родство, превосходящие самые непроходимые рубежи, и что нет ничего непоправимого, если тебя ведут поэзия и милость.
Константин Рубинский
Кажется, что есть два образа Саши Петрушкина, так бывает с людьми подлинно религиозного толка — в жизни они просты,
И лошадь разминает позвонки
дыша над тёмным видом — далеки
извилины воды [задышанной и тесной],
и тихий плотник или местный Ной
идёт по воздуху со всей своей семьей
под мошкарою снега занебесной…
Именно в этом смысле его поэзия роднится с христианством, впрочем, не только в этом: он действительно был глубоко внутри этой темы и все стихи ею пронизаны, да и не только стихи (найдём хоть его пост в фейсбуке за 20 января — ну кто ещё с такой пронзительной, уверенной и ясной простотой и вместе с тем парадоксальностью мог формулировать христианские постулаты? Разве что Честертон). И тем печальнее для нас эта его уверенность в конце поста: «Есть вероятность, что эта запись будет дополнена и продолжена, поскольку не всё, что думаю, сказал. Потому что пока ещё жив».
Прошло две недели, и вот Саши нет. Нельзя поверить, поэтому садишься перечитывать его и спохватываешься: да нет, Саша здесь. Саша с нами.
Поэтому — Саша, спасибо тебе, что ты есть.
Круги рисует отраженье,
от чайки оторвавшись вниз,
сидишь и ножками болтаешь,
как будто меж душой завис
и этим телом, что беспечно
всё смотрит бедной головой,
рыдает, плачу растворяясь,
невероятно надо мной.
Наталия Санникова
Невыносимые, оглушающие уральские новости последних месяцев, начинающиеся словами «умер уральский поэт/писатель», не укладываются в голове и в сердце. Саше Петрушкину осенью
Два года назад в «Тыдымском дневнике» Саша писал: «Картина — это не только то, что на ней изображено, но и её судьба, судьба её творца и её зрителей, а ещё и судьба изготовителя красок, полотна и прочая, и прочая — а значит, всё перечисленное — это тоже картина, то есть результат — это вся совокупность того, что было, что есть и что будет, то есть я о том, что всё существует в вечности, а не во времени, потому всё и есть результат, который не знает ограничения ни хронологического, ни пространственного. Ну, мне нравится думать так. Сегодня».
Сегодня я думаю, что мы последние годы редко виделись, но уверенность в том, что он за всеми нами присматривает, очень поддерживала. Сил семье, всем близким и друзьям Саши. Будем читать его стихи.
Андрей Пермяков
Первая встреча — последняя встреча
Предуведомление: тут будет очень много личного. И жанра «портрет на фоне» тоже. Но пока прошло ещё слишком мало времени, чтоб осознать масштаб.
I.
Первая встреча была крайне осознанной. Я поехал в гости к Александру Петрушкину, чтоб научиться делать литературные фестивали. На белом свете происходил 2007 год. Не далёкий, но и не близкий. Саша уже был известным литератором, куратором и сильно веселился, а я ему завидовал.
Привёз в Кыштым, где он тогда обладал трёхкомнатной КВАртирой, две сумки вкусняшек из братской Перми. Ну,
— Андрюш, только ты не обижайся. А ты правда как я возрастом? Я тут подумал, что ты лет на десять меня старше, тебе, типа, около сорока с лишним. Нет, ты плохого не подумай: это не потому, что ты толстенький немножко, или у тебя, допустим, морщины есть, а это потому, что мы там в комнате
Ну, я тут окончательно Александром и проникся. А в комнате на тот момент сидели на равных, к примеру, такие нетривиальные поэты и организаторы, как Руслан Комадей (1990 г. р.; 17 лет на тот момент) и Евгений Туренко (1950 г. р.; помер уже, к сожалению). Конечно, сорок лет разницы по сравнению с вечностью немного, но вот так соединять поколения и дружить людей кроме Саши Петрушкина могли человек двадцать во всём мире. Это максимум. Теперь осталось не более тринадцати таких людей.
II.
А вот последняя встреча последней как раз быть и не предполагалась. Саша, здоровый как пельмень, отмечал свои волшебные сорок пять. К тому времени Иннушка Домрачева давно огласила нас братьями. И мы были этому крайне рады. У Саши уже образовался большущий дом с прекрасной библиотекой, много любимых детей, и жизнь удалась. Он в очередной раз собрал всех друзей, сам радовался, мы его старались радовать.
Батут на огороде, овощи, зажариваемые на мангале прямо с грядки, друзья, приехавшие со всей огромной страны. Шестнадцать килограммов шашлыка: «Андрей, ну, как я мог заготовить меньше? Это же очень красивый шашлык»!
Ещё через неделю встретились всей большой роднёй на фестивале «Дебаркадер» в Челябинске. Сфотографировались, как котики. Я начал морально готовиться к празднованию Сашиного пятидесятилетия. Ибо надлежало состояться
А тут вот…
Тот снимок оказался последним совместным.
14.02.2020, 2120 просмотров.
