Памяти Валентина Резника

Геннадий Русаков

Ушёл Валентин Резник мощный и страстный русский поэт, книгочей, слесарь шестого разряда, ещё в советские времена собравший одну из лучших библиотек поэзии в Москве… Он знал эту поэзию, как знают её немногие, писал стихи, полные взыскующей и сыновьей любви к России, и ничего за эту любовь не требовал для себя…

Много друзей не бывает… У меня их было — меньше пальцев на одной руке. Но всю мою взрослую жизнь был Валька Резник, с которым мы понимали друг друга с полуслова и после расставанья на несколько лет продолжали с полуслова неоконченный разговор. У нас было о чём поговорить: мы ровесники, у нас было одно и то же время — время голода, холода и безотцовщины. Он родился в ГУЛАГе, где осталась его мать, уцелел, сделал себя таким, каким помнят его многие: человеком, безоглядно влюблённым в поэзию и не умеющим идти ради неё на компромиссы. Для него не существовало авторитетов, только правда и сила стихотворного слова. Я любил его за этот отказ ломать себя, говорить о стихах вполдыхания, щадя автора, хотя мне порой доставалось от него…

Последние годы он много писал и публиковал, выходил на новые для себя темы. Круг его читателей постоянно рос, их подкупала его страстность, его способность, не кривя душой, говорить о том, что думали и о чём спорили современники. У этих стихов есть будущее: время ещё прочтёт Валентина Резника и поставит их в ряд самых нужных для себя книг. У России теперь навсегда больше на одного поэта.

Евгений Бунимович

С Валей Резником я познакомился в начале 80-х в только что созданной, а ныне легендарной студии Кирилла Ковальджи. В студии, ставшей центром притяжения тогдашнего поэтического андеграунда, ниспровергателей всех мастей — метареалистов, полистилистов, концептуалистов и т. д. — в студии, где звучали голоса Алексея Парщикова, Александра Ерёменко, Юрия Арабова, Нины Искренко, Ивана Жданова, куда съезжались со всей России звёзды параллельной культуры от Аркадия Драгомощенко до Виталия Кальпиди, Валя Резник был одной из самых парадоксальных фигур.

Приверженец классической школы русского стиха, с удовольствием слушавший и как-то по-отечески привечавший звёзд безбашенного авангарда, еврей и при этом слесарь высокого разряда, тихо, без нажима и деклараций остававшийся собой в стихах и жизни, он вроде бы в первом приближении соответствовал канонам тогдашнего поэтического мейнстрима — рабочая биография, приемлемая силлабо-тоника, никакого внешнего бунтарства. Однако поэт Валентин Резник оказался столь же «непечатным» как все вышеперечисленные — советская цензура безошибочно чуяла чужака.

«Родом я не из детства, / А из дела врачей» — напишет Резник позже, но просвечивало это сквозь его стихи всегда.

Собственно, и в постсоветскую эпоху он не очень-то вписался, хотя и печатался в разных газетах, журналах, альманахах, выпустил несколько книг стихов, стал членом уже никому не нужного Союза писателей…

Как любой настоящий поэт, он всё это понимал, чувствовал, маялся, переживал, это слышалось в строках, которые звучали ещё всё в той же студии Ковальджи:

* * *

Завершился бы жизненный бал
Менуэтом старинным.
Слишком долго я в жизни молчал
По различным причинам.
Никого не дано воскресить,
Ничего переделать.
И не тянет ни пить, ни любить,
Как когда-то хотелось.
Только лютая жажда одна
Всё поведать до точки,
А потом, пусть родная страна
Забывает сыночка.

Скорбим 

17.09.2019, 1680 просмотров.

Контакты Поиск Подписка на новости

Регистрация СМИ Эл № ФC77-75368 от 25 марта 2019 Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций © Культурная Инициатива © оформление — Николай Звягинцев © логотип — Ирина Максимова Host CMS | сайт - Jaybe.ru