Вот и наш водоем,
вот и утки на нем,
хлеб размокший, для уток невкусный,
парапет над водой,
дед почти молодой,
внук, на время затихший и грустный.
Над ручьем одинокая птица летит,
ни о чём одинокая ива грустит,
чуть колеблется камень подводный.
Белки спрятались в дупла, и тихо в лесу,
ветки хрупки, сквозит, и зима на носу —
оттого у тебя он холодный.
И настолько ничья
сердцевина ручья,
ветки голы и даль бесполезна,
что нагнешься над этой водой ледяной —
и из малой купели в ладонь глубиной
вдруг проглянет карманная бездна.
* * *
Раньше люди меня любили,
а теперь в основном забыли.
Я, наверно, их тоже любил,
но теперь об этом забыл.
Я скорее люблю промзоны
в
пустыри, гаражи, руины,
увяданья, словом, картины.
Среди них голова седая
моя движется, увядая,
никого не тревожа этим
и похожа на всё на свете.
Как никем не меченый атом,
не привязан к местам и датам,
по железной дороге старой
приближаясь к станции скрытой,
со своей непринятой тарой,
со своей любовью забытой.
К одному не очень бойкому писателю однажды явился ангел. Ангел был наделен точечным всеведением именно про этого писателя и выглядел важно, если не надменно.
— Хочешь
Писатель подумал и ответил:
— Хочу. Скажи, получится у меня написать действительно хорошую вещь, за которую вовек не будет стыдно?
Ангел усмехнулся и
На картах значилось:
ПОЛУЧИТСЯ
НЕ ПОЛУЧИТСЯ
Я ЕЕ УЖЕ НАПИСАЛ
— Выбирай, — сказал ангел с удовольствием.
Сперва писатель потянулся к уютной третьей карте, но потом представил себе будущее, и ему стало скучно. Тогда он взглянул на ПОЛУЧИТСЯ, но опять подумал о будущем, уже после того, как ПОЛУЧИТСЯ, и ему опять стало скучно. В итоге умом он решил выбрать НЕ ПОЛУЧИТСЯ, но рука не поднялась.
Так и сидел, немного ссутулившись.
— Что ж, — сказал ангел, выждав сколько надо, — так и запишем.
Но писать никуда не стал, просто собрал карты и исчез.
Писатель, как это ни пошло, подошел к окну, прислонился лбом к стеклу и посмотрел вниз.
Там копошились дети и не спеша уходила зима, как будто опасаясь
30.04.2019, 2201 просмотр.
