Дополнительно:

Мероприятия

Новости

Книги

Памяти Эдуарда Успенского

Александр Тимофеевский

Помню озорной глаз Эдика Успенского, когда он впервые появился на «Союзмультфильме». Мы жили тогда легко, весело, потому что настоящее творчество невозможно без шутки и самоиронии. И Эдик сразу пришёлся ко двору. От того сегодня так тяжело на душе, и нелегко поверить, что его не стало.

Мне довелось довольно часто общаться с Успенским, ведь мы не раз оказывались в одной упряжке и на «Союзмультфильме», и на «Мульттелефильме», порой дружно работали, иногда крупно ссорились. Все от того, что у нас обоих трудные характеры. Теперь мне думается, что, как правило, был виноват я. Конечно, я благодарен Эдику за то, что он поручил мне написать песенку крокодила. Кажется, она удалась. Вопреки старухе Шапокляк Эдик умел делать добрые дела. Сдаётся, ему удалось воспитать и выпестовать целую плеяду молодых поэтов.

Но что особенно восхищало меня в Успенском — это умение быть создателем, придумщиком, организатором больших проектов. «Радионяня», «АБВГДейка», «Крокодил Гена», «Простоквашино», «Следствие ведут колобки» — сейчас всего не припомню. Успенский был и у истоков так полюбившегося зрителям «Ну, погоди!»: именно он позвал на «Союзмультфильм» своих друзей и соавторов Аркадия Хайта, Александра Курляндского и Феликса Камова.

А вот миниатюра (подлинника нет под рукой, но постараюсь близко к тексту): «В ту ночь у нас была небывалая рыбалка. Клевало ежеминутно. Мелкую рыбу мы просто бросали обратно в реку, а крупную складывали в баночку из-под майонеза». Помню и постоянно повторяю про себя любимые стихи раннего Успенского:

Птичий рынок, птичий рынок,
Хороши у нас дела.
Едем мы на птичий рынок,
Чтоб купить себе щегла.

«Хороши у нас дела!» Мальчик встал вровень с папой. Лучше не скажешь.

Павел Крючков

Дядюшка ЭУ: человек и паровоз

Чтобы понять и почувствовать сполна, кто таков Эдуард Николаевич Успенский, надо было побыть рядом — хотя бы часа полтора-два. «Человек и пароход» (то есть поминаемый в простоквашинском мультфильме виртуальный Иван Федорович Крузенштерн) по сравнению с ним отдыхает и нервно курит в сторонке. Успенский был человеком и паровозом. Или, нет — скорее, он был — маленькой, непрерывно куда-то бегущей атомной станцией. Кажется: подключи к нему клеммы и можно обогревать небольшой уездный город. Десятилетиями он обогревал-разогревал — поколение за поколением — своих читателей. Обогревал с помощью Чебурашки и дяди Фёдора, и накачивал адреналином — с помощью Шапокляк, Матроскина и колобков, ведущих следствие. Про бабушку пирата даже не говорим.«Зря сирот не обижай, береги патроны» — эту свою строку он считал лучшей. Словом, примерно полвека он окормлял всю страну.

В его рабочем кабинете — справа и в глубине — стояла самая настоящая ванна, приспособленная для писательства («мне в ней хорошо думается»), слева — клетка с огромным вороном, а посередине — пара рабочих столов. На стенах — фотографии, среди которых можно было обнаружить, например, Бориса Заходера, с которым они однажды круто разошлись, но талант его Успенский чтил.

Согласившись стать председателем жюри премии Корнея Чуковского, Эдуард Николаевич на первом же «заседании» (тут я кавычу, потому что какие с Успенским могут быть заседания!), прищурившись, оглядел коллег и вспомнил свою любимую чуковскую призказку, которую он лично слышал от автора «Айболита»: «А-а-а, детские писа-а-атели!.. У нас сейчас мно-о-ого детских писателей!..»

За чужие книжки он сражался так же отчаянно, как и за свои. Об этом прекрасно говорил на прощании один из его преданных учеников-партнёров Андрей Усачёв… Он втащил в литературу, благословил, удержал от ошибок — действительно, очень многих.

«Ерунда» и «здорово» — эти слова у него постоянно были на языке. Умозаключая, он торопился, косноязычно глотал слова, и всё это удивительно шло ему. Елена Цезаревна Чуковская ещё давным-давно рассказывала мне — как предание — о его письме руководителю Союза советских писателей Г. М. Маркову (в 1980-е). Литературные чиновники тогда задумали — дабы узаконить разрушение народных мемориалов Пастернака и Чуковского — создание в Переделкине общего писательского музея: стенды, письменные столы, пишмашинки. Словом — Павленко и Бабель, Чуковский и Фадеев, Пастернак и Федин — и все в одном флаконе, уютненько так всё, мирненько. Эдуард Николаевич немедленно отписал на улицу Воровского: «Вы ошибаетесь, Георгий Мокеевич, это только могилы бывают братскими…»

Сейчас, когда он ушел насовсем, и в нашей литературе образовалась непоправимая космическая дыра, в голову лезут какие-то совсем неподходящие вещи. Оглядывая длинные ряды телекамер на панихиде по Успенскому в ЦДЛ, я почему-то вспомнил, как этот действительный миллионер (и по многолетней читательской аудитории и по заслуженным им доходам) радовался, например, собственному изобретению нового вида зубочисток. У него в машине постоянно болталась большая пластиковая бутылка из-под воды, точнее, её останки. Так вот, Успенский периодически отрезал от неё — по кругу — маленькие заостренные пластинки-полоски. «Надо бы это дело запатентовать!» — и подозрительно-насмешливо смотрел на собеседника: оценили?

Запустив в журнале «Новый мир» проект «Детское чтение», я сразу захотел сделать с ним большое интервью, к тому же приближался и юбилей. Очень радовался, что в тексте удалось сохранить его насмешливую, торопливую интонацию. А он потом — совершенно неожиданно для меня — как-то по-детски всё расспрашивал и расспрашивал о читательской реакции на эту «нашу с тобой статью». Интервью под названием «Наша детская литература пока только начинается» вышло необыкновенно интересным, но по сути — грустным. Перечитайте название. Однако были и там фирменные успенские bon mot. Стоило мне напомнить ему о фразе Чуковского: «Я ушел в детвору, как некогда ходили в народ», — как Эдуард Николаевич сразу парировал:

 — Не знаю. Может быть. Но Заходер ведь никуда не ходил. Ему хватало своих больших мозгов, вот и все. Сейчас мне такой плотный контакт с детьми, наверное, уже и не нужен. Я пропитан и наполнен. Дети «моего возраста» почти не поменялись. Изменились те, которые старше одиннадцати, это — да.
— И к ним пришел «Гарри Поттер».
— Тут у меня в Японии спросили, что произойдет с Дядей Федором в будущем. Я нагло ответил, что он еще побывает на похоронах Гарри Поттера.

Из наших классиков-современников непревзойдёнными он называл, пожалуй, только Юрия Коваля и Олега Григорьева. В предисловии к той новомирской беседе я задался понятным вопросом: много ли мы знаем современных отечественных писателей, создавших не одного, не двух или трех, но — несколько групп героев, прочно вошедших в народное сознание и живущих там своей жизнью на протяжении нескольких поколений? Причем поколений, переживших не одно социальное потрясение. Про кардинальные изменения в массовой культуре, связанные с развитием цивилизации, технологий и прочего я тоже молчу. …Вот только его имя и вспоминаю при подобном раскладе.

Эдуард Николаевич об этом отлично знал. Но его, в первую очередь, волновала не столько тема героев, сколько… тема проповеди. Но проповеди — чего? Очень точно сказал об этом заведующий переделкинским домом-музеем Чуковского — Сергей Агапов: это была проповедь раскованности, свободы и творчества. Успенский, действительно, в каждом герое и в каждом ребенке искал и воспитывал — прежде всего — творца, делателя. Он свирепо спасал своего юного читателя от косности, от внутреннего застоя. Потому что и сам всю жизнь был — неугомонным творцом. Стихи Маяковского «Мне бы памятник по жизни полагается по чину, заложил бы динамиту…» и т. д. — конечно же, про него самого, про Успенского.

Весной 2016 года в том же «Новом мире» вышло его (наверное, последнее!) сочинение для взрослых — фантасмагорическая повесть-сказка «Приключения волшебной метлы».
Друзья и знакомые выведены там под своими именами — приём испытанный. Помню, как я начал составлять привычную биосправку, размещаемую внизу первой страницы произведения: «Успенский Эдуард Николаевич родился в 1937 году в городе Егорьевске Московской области…» Рядом стоял главный редактор Андрей Василевский. «Может, хватит?» — неожиданно спросил я его. — Кто же не знает Эдуарда Успенского?.. Или прямо так и написать?» «Так прямо и напишите, чего уж там». Так оно вышло — с этим неожиданным детским вопросом в биографической справке. Я ещё добавил дополнительный вопросительный знак, ну и восклицательный — до кучи.

Подобных «отклонений» в «Новом мире» никогда не было, и думаю, уже не будет.

Скорбим 

24.08.2018, 2430 просмотров.




Контакты
Поиск
Подписка на новости

Регистрация СМИ Эл № ФC77-75368 от 25 марта 2019
Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций

© Культурная Инициатива
© оформление — Николай Звягинцев
© логотип — Ирина Максимова

Host CMS | сайт - Jaybe.ru