Не стало Наума Коржавина, прекрасного поэта, которого я знал и любил. Когда дорогой человек уходит, сердце цепенеет. Потом сказать легче. Сейчас скажу, что смогу.
В 1956 году в одной компании я услышал, что стихи будет читать
А этот человек, твой идеал,
Чьи трубы в тебе трубят —
Он революцию обобрал
И в нее нарядил себя…
( «Якобинец»)
Это как бы о Наполеоне, нет, о Сталине. Гляжу в настенное зеркало и вижу, что я, как и все, завороженно киваю в такт стихотворным строчкам.
Мне повезло, в то время я часто встречался с Манделем и даже перекидывался с ним стихами. Коржавина предупредили о возможном повторном аресте. Наум отправился ночью на дачу сжигать свои стихи. Эту ночь я провел вместе с ним и потом написал об этом.
Коржавин в 1959 году
Всю ночь с Коржавиным на даче
Жжем за тетрадкою тетрадь.
Наум твердит: «Круг новый начат,
Меня сегодня будут брать».
Мы над костром из непечати,
Мы затаились как сычи,
А по шоссе машины катят
Сквозь лес, чернеющий в ночи.
В скользящем свете
А лес таинственен и нем,
И я вдыхаю запах хвои
И дым коржавинских поэм.
Но лишь раздастся выхлоп газа,
Как вскочит на ноги поэт
И в тишину вопьется глазом,
И ждет, когда возникнет свет,
Когда появятся отроги
От фар бегущих к нам лучей,
Скользя и шаря по дороге,
Как шарят пальцы стукачей.
И как предчувствуют кончину,
Когда исчерпан срок земной,
Наум, завидевши машину, кричит:
— Приехали за мной!
Слава богу, арест в ту ночь не состоялся…
Умер Наум Коржавин. Талантливый поэт, замечательный мемуарист. Хотя он ставил свой голос еще при Сталине, бескомпромиссность и честность не позволяли ему фальшивить.
Коржавин эмигрировал, но и за рубежом держал руку на пульсе Отечества, трезво и четко оценивая происходящее. Я встречался с ним нечасто, но, как это всегда и бывает, когда общаешься с личностью пассионарной и яркой, каждая встреча памятна и навсегда останется в моем сердце. Его стихи войдут во все антологии.
Мир его праху.
Для многих 22 июня — день большой общей беды. Теперь еще и день смерти поэта Наума Коржавин. Он умер совсем не молодым, в 92 года, но все равно неожиданно. Вот говорят: «преждевременная смерть». Любая смерть преждевременна. Или еще говорят: «неестественная смерть». Так любая же смерть неестественна. Смерть вообще неестественна. В отличие от жизни. В отличие от поэзии.
Есть еще одно — теперь уже литературное — выражение. Печальное и даже обидное: «автор одной книги». Генри Миллер, Венедикт Ерофеев, Сервантес — авторы одной книги, хотя написали они, разумеется, много больше. Еще печальнее, еще обиднее, когда поэта помнят по одному стихотворению.
Все так, но хочу сам себе возразить.
Коржавин жил долго. Не воевал. Зато прошел тюрьму и изгнание. Его успели напечатать и в СССР. Потому что в 1956 году он был реабилитирован, восстановился в Литературном институте, окончил его, и хоть и ненадолго, стал советским поэтом.
Кстати, о Литинституте. Я поступил туда в
Что ж, раздвинуть тиски
И уйти?.. А потом постоянно
Видеть плесы Оки
В снах тревожных у струй Иордана.
Помнить прежнюю боль,
Прежний стыд, и бессилье, и братство…
Мне расстаться с Тобой —
Как с собой, как с судьбою расстаться.
Это так все равно,-
Хоть Твой флот у Синая — не малость.
Хоть я знаю давно,
Что сама Ты с собою рассталась.
Хоть я мыслям чужим,
Вторя страстно, кричу что есть силы:
— Византия — не Рим.
Так же точно и Ты — не Россия.
( «Родине»)
Коржавин — социальный поэт, его стихи — классический пример гражданской лирики. Приведу фрагмент стихотворения «Дети в Освенциме»:
Мужчины мучили детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились — мучили детей.
И это каждый день опять:
Кляня, ругаясь без причины…
А детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.
За что — обидные слова,
Побои, голод, псов рычанье?
И дети думали сперва,
Что это за непослушанье.
Они представить не могли
Того, что было всем открыто:
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.
А дни всё шли, как смерть страшны,
И дети стали образцовы.
Но их всё били.
Так же.
Снова.
И не снимали с них вины.
Они хватались за людей.
Они молили. И любили.
Но у мужчин «идеи» были,
Мужчины мучили детей…
Точнее не скажешь, я считаю. Вот именно что идеи. Фашисты, нацисты, экстремисты — сплошь ярлыки. А просто у них идеи были. Или есть. Мы подобные идеи по ТВ слышим. И всю советскую власть слышали. И раньше так было. И дальше так будет. И никогда, о Господи, не кончится.
Коржавин успел, правда, совсем уже недавно, получить и «официальное» признание: он лауреат «Большой книги» и премии «Поэт».
Что тут сказать? Ничего говорить не надо. Помолчим.
01.07.2018, 2575 просмотров.
