Эксперимент по уловлению счастья
В отличие от футбольных чемпионатов, только сейчас перешедших на систему осень-весна, литературная жизнь происходит в подобном сезонном ритме уже давно.
Литературный сезон 2012-2013 в клубе «Улица ОГИ» открылся 4 сентября презентацией книги Дмитрия Данилова «Описание города».
Это уже не первый раз, когда сезон открывается презентацией книги Дмитрия Данилова. Это уже второй раз. Подобные повторы наводят на мысль о проведении какого-то долговременного эксперимента.
Слова «эксперимент», «экспериментальный» произносились по ходу презентации и последующего неформального общения. Была высказана мысль, что называть прозу Дмитрия Данилова экспериментальной — неправильно. Никакая она не экспериментальная, самая нормальная проза, можно сказать, «мэйнстрим». Просто, это литература, которая делается осознанно, а не механическим применением готовых сложившихся приёмов.
Но, как ни странно, верно и противоположное утверждение. Называть прозу Дмитрия Данилова экспериментальной — правильно. Но экспериментальной она является не по форме, а по происхождению. Тексту предшествуют некие действия, личные действия автора, результат этих действий не известен заранее, но должен быть честно и точно описан.
Три самых больших сочинения Дмитрия Данилова — «Чёрный и зелёный», «Горизонтальное положение» и «Описание города» — выстраиваются в настоящую исследовательскую программу. Предмет исследования — ощущение счастья, непонятные и труднообъяснимые случаи возникновения этого ощущения. Само слово «счастье», по-моему, так ни разу и не встречается, автору удаётся обходиться без буквального называния.
В повести «Чёрный и зелёный» действия и их описание отделены довольно большим промежутком времени. Память работает как фильтр и увеличитель. Из-за этого моменты счастья кажутся крупнее, размываются, местами перекрывают друг друга, образуя почти сплошной фон.
В романе «Горизонтальное положение» действия и описание идут почти без зазора, в режиме непрерывной фиксации. Впечатление, что записывается всё подряд. На самом деле, конечно, не всё подряд, но отбор идёт так, что сохраняется пропорция между плотностью реальных событий и плотностью их отражения в тексте. И при таком описании оказывается, что моменты счастья встречаются относительно редко. По сравнению с «Чёрным и зелёным» получается какая-то совсем беспросветность.
Зато удаётся заметить в этих моментах нечто общее.
Общее, то, что присутствует почти всегда: необязательным образом рассказчик оказывается в необязательном месте и остается там некоторое время, вынужденно, или наоборот, не вынужденно и ничем не подгоняем.
«Описание города» начинается с постановки задачи: специально и неоднократно посетить необязательные места, обязать себя их посетить и описать то, что из этого получится.
«Описать город.
Взять и описать город.
Выбрать какой-нибудь город и описать его.
Побывать в городе несколько раз, много раз. И описать его.
Приехать раз десять или лучше двенадцать. Приезжать каждый месяц на протяжении года».
Выбор города для описания происходит с учётом наличия признаков, косвенно указывающих на возможность состояния счастья: некоторая величина, не большая, но и не очень маленькая, промышленность, железные дороги, водоёмы, наличие клубов по игровым видам спорта, играющих в невысших лигах, отсутствие туристических достопримечательностей.
Название города не называется. Вообще все имена собственные,
«… автобус идет до поселка, название которого обозначает принадлежность его жителей к определенному предприятию. Примерно как Судоверфевец или Овощебазовец, только не Судоверфевец и не Овощебазовец…»,
«Название газеты состоит из двух слов. Первое слово — „К“, второе обозначает вид человеческой деятельности, примерно как „К бисероплетению“ или „К утилизации бытовых отходов“, только вид деятельности несколько другой…»,
«Название команды хозяев (десятое место во втором дивизионе чемпионата области) обозначает ремесло, примерно как Сапожник или Скорняк, только другое ремесло. Гости приехали из одного из городов области, центром которой является описываемый город, они занимают второе место. Название команды гостей обозначает направление в искусстве, примерно как Символизм или Постимпрессионизм, только другое направление…»,
«… микрорайон, название которого обозначает тип отношений, например микрорайон Партнерство или микрорайон Неприязнь, только другие отношения…».
Одним из следствий постоянного применения этого приёма становится вовлечение читателя в эксперимент. Читатель не просто наблюдает, а совершает свою исследовательскую работу. И дело не только в непроизвольных попытках загадки разгадывать. Объекты, названные подобным образом, приобретают дополнительную индивидуальность, которой не было в их именах собственных, становятся своими не только для автора, но и для читателя. Они становятся метками, ориентирами для узнавания при повторных посещениях.
А повторные посещения начинаются уже со второго приезда, и чем дальше, тем их больше.
Последний, двенадцатый приезд в город почти полностью уходит на посещение мест, в которых надо успеть побывать ещё раз.
Каждый момент повторения и возвращения в тексте приводит к разматыванию клубка памяти и последующему наматыванию с добавлением новых слоёв.
Желание побыть в каком-то месте ещё раз — это и есть сигнал, указание на то, что момент ощущения счастья там был. По второму разу этого уже не происходит, но это не портит впечатления от того, первого раза и от места в целом — место уже «входит в печёнки».
В ходе эксперимента обнаруживается ещё одна примета, почти всегда сопутствующая моменту счастья. Тишина. Даже не совсем тишина, а некоторый звуковой минимализм, когда акустические впечатления становятся отчётливыми и как бы укрупняются.
Тишина и гул пустого места, где раньше располагалась станция <Название описываемого города>-Город.
Тишина на железнодорожной платформе на маленькой станции в посёлке, название которого состоит из двух слов.
Бескрайность и тишина на бывшей взлётно-посадочной полосе старого аэропорта.
Новый аэропорт с тишиной, поразительной для действующего аэропорта.
Скамейка во дворе на улице, названной в честь отрасли экономики, где разговоры людей, пьющих алкоголь на другой скамейке летом слышны полностью, а зимой — только обрывками.
Тишина конечной троллейбусной остановки возле одного заколоченного и двух замерших зданий, тишина, не нарушаемая проезжающими машинами, как будто это не машины, а какие-то птицы или стремительные насекомые.
Странная акустика на автобусной остановке (не автостанции) — по противоположной стороне улицы идут два мужичка и разговаривают вполголоса, мужички еще довольно далеко, а их тихий разговор слышно так, словно они проходят в метре от слушателя.
Стоп. Я опять перешёл к обильному цитированию. В общем, наверное, это естественный соблазн — рассказывая о прозе Дмитрия Данилова, просто приводить фрагменты и не нарушать их своими комментариями.
Александр Курбатов
23.09.2012, 5701 просмотр.
