4 июля, в клубе «Дача на Покровке» состоялся второй «опыт художественного чтения», а точнее, представление второй части (под названием «Человек, или подвиг филолога») новой книги Леонида Костюкова.
Уже, кажется, можно сказать, что вырисовывается общая тема книги (вкупе с первой частью, а еще, надеюсь, будет и третья): творчество, как чистая материя и творчество как, прошу прощения, продукт жизнедеятельности каждого отдельного автора со своими амбициями, тараканами, мучительным самолюбием, чистыми идеалами и крушением этих самых идеалов. И каждый раз оказывается, что, хотя поэт бывает и смешон и жалок в своих попытках самореализации, собственно творчество волшебно организует само себя, ускользая от его, поэта, определения, а также от авторской иронии, сатиры и прочих земных вещей.
Однако, если первый опыт чтения на «Улице ОГИ» первой части ( «Между Вивальди и Бахом») этого нового – по выражению автора — «романа-матрешки» рассказывал нам о похождениях провинциального поэта, приехавшего в столицу в поисках славы и самореализации и столкнувшегося практически со всеми харизматическими фигурами нынешней литературной тусовки (более подробно см. дискуссию http://www.kultinfo.ru/novosti/788/) , то на сей раз речь шла о предметах более общих.
Ну, например, о том, что интерпретаторы обычно оказываются в более выгодном положении, чем творцы (хотя о том, что поездки на филологические конференции непременно влекут за собой славу, деньги и фуршеты с омарами, я могу и поспорить); что поэзия сама выбирает себе человека-транслятора; что несмотря на фуршеты с омарами, славу и деньги, яд творчества оказывается более сильным искушением, и наконец, о том, что там, в странных горних далях стирается разница между оригиналом и имитацией…
Все это впоследствии более подробно нам расскажут иные критики и обозреватели (я лично предвижу, что «роман-матрешка» будет обсуждаться и всячески перетолковываться, хотя бы и в пределах литературного сообщества). Но дело не в этом.
Я не даром употребила слово «представление». Дело в том, что роман Костюкова разыгрывается перед нами (представляется) тремя актерами – Сергеем Власовым (он играл молодого филолога, посвятившего свою научную карьеру второстепенному поэту, известному тем, что
Прозу вообще-то воспринимать на слух трудно даже в авторском чтении (со стихами – скорее обратное), и опыт Костюкова с моей точки зрения здесь не просто интересен, а, я бы сказала, очень значим, поскольку, разыгранная, эта проза реализует ту полифонию, которую вообще-то при монотонном чтении вслух вытащить сложно. Но дело опять-таки даже и не в этом.
Я уже
Волшебный и непонятный эффект – когда одни люди у тебя на глазах становятся совсем другими людьми, да так убедительно, что ты им веришь. Или одновременно веришь и не веришь, испытывая тревожное щекочущее чувство раздвоенности.
Но главное — то, что предмет, о котором говорил автор посредством союзников-актеров был не просто близок, а жизненно важен для аудитории, собственно и состоящей из вот таких поэтов-писателей и интерпретаторов чужого творчества (иногда и то и другое, вместе взятое). Иными словами, произошло чудесное совпадение зрителя/слушателя, текста и актерского усилия. И вот представим себе такие спектакли, рассчитанные, я бы сказала, на целевую аудиторию, камерную (зал, где проходили чтения, был полон, но он вообще-то невелик), квалифицированную и неравнодушную. Ну как если бы тебе показывали историю про тебя, пускай и про несколько другого тебя, но все равно про тебя. Про твою профессию, про твою жизнь, про твои страхи и амбиции.
Оторваться невозможно, верно?
Мария ГАЛИНА
09.08.2012, 5239 просмотров.
