Елена Дорогавцева
Представьте множество
Аккомпанирует автору Кирилл Широков.
«Время течёт, а жизнь сворачивается, как прокисшее молоко», — сказал мне один замечательный художник, и я представил советский треугольный пакет молока, стоящий на кухонном подоконнике. Время проходит, масляная краска на подоконнике облезает слой за слоем. За окном уже другой век, а пакет стоит. И кто я, пакет или молоко?
Время определяется чередой событий. Оно может быть обусловлено атмосферой или скоростью. Оно непостоянно. Оно несётся, будто за стеклом, в ускоренном режиме, а мы сидим в колбе, в которой время течёт иначе. В колбе оно как вязкая молочная пенка. Мы не перемещаемся, мы сидим. Время — вектор, а вектор обусловлен скоростью предмета, и, если мы не двигаемся, время стоит. Мы — скисшее молоко.
бог вынимает время из пространства…
Никитский бульвар, начало Тверского. Люди идут мимо, и я вроде бы иду. Но не вижу, а чувствую, что движения происходят с разной механикой, будто я и действительность плаваем в параллельных слоях —
Время — это музыка, сказал бы автор. Всё музыка. Времени нет: «по бывшей планете плутон / едет вагончик с мороженым». Часы тикают: сень-
…Стеклянный мальчик едет на велосипеде.
Вот он на «плутоне», затем на «астероиде» и «меркурии». Небесные тела здесь только для создания притяжения. Этих планет не существует. Даже говорить о
булева алгебра направление в математике
где переменным приписывают значение «истина» и «ложь»
Музыка вступает. Тикают педали. Автор читает. Я не знаю, что происходит в тексте. Я слышу звуки и улыбаюсь. Невозможно слушать Сенькова и не улыбаться. Представьте, что вы попали в музыкальную шкатулку. Она всё детство стояла высоко, на родительском серванте. И вот в новогоднюю ночь вы откусили от праздничного пирога и доросли до люстры, взяли шкатулку, но она закрыта. Вы опять откусили, но уже маринованный гриб, и протиснулись в замочную скважину. И вот вы в шкатулке! Как работает этот механизм — не понятно. Каждый звук — чудо.
…Мальчик стеклянный не потому, что хрупкий, а потому что звенит.
Когда открываешь/слышишь новую книгу Андрея
солнце после восхода ненадолго останавливается,
поворачивает обратно и заходит там где взошло.
Времени нет. Смешно говорить про время. Звук есть, а времени нет. И Андрей — когда читает свою книгу, длит этот точный, бесконечный звук, играет волейбольным мячом солнца, и улыбается «булевой алгебре», умиляется своим детским пальтишкам и детским песенкам, кокетливой «венере» — знает это. Поэтому и я, упав в его текст и голос, в нору вместе со стулом, теперь знаю. Времени нет, но есть попадание в точку, откуда тянутся струны — «пояс златовласки»:
златовласка в черевичках
идёт по проволоке
натянутой между цирковыми планетами…
…Причём тут Чайковский? Вероятно, это совпадение музыкальных шкатулок.
Несколько лет назад я была на далёком море, где умудрилась подхватить ангину. Андрей тогда записывал диск, но его тексты читали другие люди. Мне нужно было прислать три стихотворения, а голос пропал. Горой лекарств на один час удалось восстановить связки, но я не смогла ничего произнести своим высоким голосом. Музыка текста была такой мощной и звенящей, такой оглушающей, что мне пришлось снизить тембр чуть ли не до баса, чтобы уравновесить звук. Те стихи поют во мне до сих пор, как духовые в «Щелкунчике».
…композитор мечтал выспаться после смерти
почти получилось
осталось досмотреть несколько
видеокассет с тёплыми снами
потом проснётся спящая красавица
и бесстыдно сделает ртом маленький балет
Эта игра с героем кажется мне перевертышем существования. На том свете, наверное, всё так и работает — имеешь право на всё, потому что любой герой — ты. Нет никаких там и тут. Имеешь право даже на Чайковского.
Бабочка имени — балерина — бабочка существования становится музыкальным инструментом: «если её раздавливать — / между пальцами холодный папиросный пепел».
а помните пётр ильич путешествие в антверпен?
там где на улицах повсюду лежат огромные руки?
а мёртвые пианисты однорукой бельгии
на краешке европейского горизонта событий
играют кондитерскими пальцами
внутри белой вафельки рояля
Рояль действительно был
…Если бы я умела читать ноты, больше бы любила Чайковского или нет?
Говорят (ненавижу этот бессмысленную конструкцию), внутри музыки Баха четыре гармонии. Если её слушать в детстве, мозг развивается быстрее. Интересно,
…Если соединить Баха и Бетховена, получится Сысоев.
млечный путь
поглотил карликовую галактику в созвездии стрельца
астрономы её остроумно, но мрачно назвали
Когда тебе очень нравится текст, есть риск уйти в постоянное цитирование. Радостью хочется делиться, иначе она не так ярко звучит. Зачем нужно писать о тексте, когда есть сам текст? Зачем рассказывать о вечере? Чтобы стало нестерпимо жалко бесцельно прожитого третьего октября.
В зале было человек двадцать. Я удивилась. Как можно было пропустить? Вот идиоты!
…всех покупателей ненавидела медленно
словно разогревала детское молоко
помешивая ложечкой отрезанного кончика языка
Стихи Андрея
а мы так и не узнаем
чем окончится последний сезон деепричастия
Когда закончилось старое время, когда начался ковид, я перестала узнавать себя в зеркале. Тело стало хрупким, чужим, слишком тяжёлым. День заканчивался, не успев начаться. Многое, казавшееся важным, потеряло смысл.
…тебе страшно и хочется уснуть
уснуть и увидеть
мальчика с оркестровыми ямочками на щеках
Шестерёнки сломались и съехали. Никуда не то что не выйти — страшно выйти. Любое движение непосильно и стоит жизни. Если выбираешься, если рискуешь, то на
…Если планета находится ближе к Солнцу, то двигаться по ней можно гораздо быстрее и стареть тоже — быстрее. Если посмотреть на Солнце из будущего, то оно, как чёрная дыра, засасывает нас в никуда.
если из чёрной дыры невозможно выбраться
то в белую дыру невозможно попасть…
Она «подсвечивается как страница электронной книги».
Времени нет, есть только изменения. Те, что произошли со мной после книги Сенькова, после «Чайковского», примирили с действительностью. Время и жизнь вокруг не имеют никакого отношения к вопросам, правилам и пониманию, к рамкам и границам. Жизнь, обусловленная изменениями, на время пойманная телом, — только стеклянный мальчик с выдуманной планеты, она
…невыносимое одиночество
которое убивает снег
делая его тише как звук телевизора во время рекламы
Смотреть на Млечный путь, как на прошлое, как на вечное, идти туда, где «…уже на всё невесомость». Происходящее вовне, страх внешнего — только шёпот контрабаса, не менее удивительный, чем молочные/млечные клавиши радости.
Максим Дрёмов
3 октября в
«Чайковский» обнажает перед нами две интермедиальные перспективы. Первая — это, конечно, минималистские иллюстрации Бориса Кочейшвили, обрамляющие стихи таким образом, что каждый текст соседствует с помещённой справа графической работой и побуждает к дополнительным проекциям: рисунок, изображающий не то колючую проволоку, не то стебли колючего растения, оказывается в пространстве «Чайковского» несуществующими волосами чёрных дыр или ниточками оперы, которыми бог перевязывает белые воздушные поцелуи. Вторая перспектива приоткрылась лишь тем, кто в краткий миг передышки между бесчисленными уже локдаунами выбрался на презентацию: авторское чтение стихов сопровождалось фортепианным аккомпанементом композитора и поэта Кирилла Широкова. Столь же строго избегающая излишеств, как стихи
Конечно, эта краткая
28.10.2021, 670 просмотров.